Кровь, масло, холст. Художественная галерея

Кровь, масло, холст

Художественная галерея

Человек, осознавший суть кроветворения, как правило, становится художником. Необязательно писать картины или резать по кости. Можно просто смотреть вокруг и наслаждаться красотой мира, прозревая в нем рождение стволовой клетки, ежеминутное обновление эритроцитов, стремительный ток крови по венам. А поддержать в себе эту силу можно, посетив нашу галерею шедевров мирового искусства, собрание великой красоты, которое по нашей просьбе сделала искусствовед Алина Гришкина.

Здесь главное – действие. Ныряет ли девушка в кровавую реку или тянется вверх, решать зрителю. Красная полоса тоже персонаж, даже более живой, чем девушка. Полотно взаимодействует, притягивает, завораживает, обволакивает. И жутко, и приятно одновременно. Красная кровавая стена – это искушение, соблазн. Тянет к себе, зазывает и помечает тебя как свою жертву. Навсегда.

Женщина как маска помпейского театра. Застывшее лицо, красные волосы. Похоже, она собирается громко кричать. Может быть, она видит извержение вулкана, может, зовет нас на бой, как Родина-мать. В любом случае это очень сильный, мощный образ.

Фреска с изображением женской головы. Помпеи, 1 в. до н.э.

Голова статуи опустила глаза. Изгиб ее губ напоминает сдержанность Джоконды. Одни ее почитают: рядом роза. Другие, возможно, презирают: отпечаток крови на виске напоминает плевок. Шар рядом символизирует двуличность и разорванность мира, противопоставление добра и зла, истины и лжи, неба и земли. Картина очень говорящая. Она ориентирована на беседу с вами.

Сегодня красный цвет возбуждает в нас страсть и аппетит. А в давние честные времена свежую разлитую красную кровь видел каждый. И это не было так красиво, как на картинах. Кровь же. Два изысканно вышитых цветка будто отпечатки сказочного зверя. Они как бы облагораживают, оправдывают кровь, делают все происшедшее величественным и мифологическим. Уж не знаю, что там случилось, но память об этом осталась только в образе двух скромных золотых цветков на кровавом фоне.

Покрывало из святилища буддийского храма. Япония, 19 в.

Реклама американской химической компании Union Carbide, 1955 г.

Адам. Какое совершенство, рожденное одним днем! Тело в теле. Сколько потаенного, так и не познанного, замешано в человеке. Мы меняем себя, убиваем и возрождаем свои мысли, свои тела и весь окружающий мир. Полезно иногда оглядываться, чтобы прочувствовать, как хорош твой мир, как заботливо держат тебя, Человек. Будь счастлив.

Сейчас бы мы сказали, что это счастливый отец семейства, только что закончивший рисовать со своими детьми. Нас обманывает отстраненный вид индейца. Он будто смотрит сквозь время. И да, он только что подрался. На его лице подобие крови, отпечаток чей-то руки. Но очевидно, что он просто честно выполнивший свой долг человек.

Джордж Кэтлин. «Индейский вождь Ваш Ка Мон Йа, Плясун и Воин», 1844

Жан-Мишель Баския. «Красный Савой» (1983)

А вот это уже не человек. Это усталое существо, разодранное жизнью на кусочки. Живое когда-то существо сейчас напоминает сломанный механизм. Так сжимают челюсти от агрессии и боли. Сколько сложных, запутанных, никуда не ведущих линий. Картина о боли поиска.

Эта картина – вызов всем нам, любителям устроенной и комфортной жизни. Здесь все лаконично и условно. Рыжий фон – что это? Где это? Легкий намек на светильники и выключатель. Зачем они? И так светло. Становится немного тревожно. Это стол? Или доска? Только один элемент на этом полотне реалистичен – пятно крови в центре. Откуда оно? Что хотел выразить автор? Это как тест Роршаха. Решать вам.

Эдвард Мунк. «Любовь и боль» («Вампир»), 1893

Это «Поцелуй» Климта наоборот. Вы прочтете название – «Вампир». Увидите кровавые волосы, стекающие по картине. Безжизненную жертву, уткнувшуюся в колени сладкого убийцы. С другой стороны, это, очевидно, картина о разлуке. О горе, переживаемом сообща. Она не держит его. Эта мягкая рука никого насильно не удерживала. Эта картина – о жертве, о капитуляции, о безысходности. Синий нимб над парой как свет, как отзвук будущих страданий. Эта картина не ищет зрителя. Это маленькая трагедия двух существ. Они застыли, пытаясь запомнить и сохранить это мгновение навсегда.

В темном-претемном городе была темная-претемная улица, на этой темной- претемной улице стоял темный-претемный дом. Все здесь происходит как в странной детской сказке. Улицы вроде бы мирные и светлые от снега, фигура в красном не источает агрессию. Но красные оборванные лохмотья вызывают недоумение и напряжение. У фигуры нет лица. Ей не холодно идти по снегу босиком. Она направляется к нам. Первая мысль – пора сматываться.