Алексей Крижевский
Кровь Севера
В конце ноября Русфонд и Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова проводят «Дни заполярного донора», посвященные Русскому Северу. Регион, граничащий со Скандинавией с одной стороны и Уралом — с другой, богат культурно и этнографически и служит своего рода точкой пересечения между финской, угорской, скандинавской и русской цивилизациями. О том, какое это отношение имеет к донорству костного мозга, рассказывает Кровь5.
Русский Север — не только русский. Здесь живет множество народов, составляющих мозаику этносов Заполярья и соседних регионов. Именно тут проходит граница не только между русским и угро-финским культурным ареалом, но и между финскими и угорскими народами, обычно объединяемыми в одну группу. Скажем больше, по границе Архангельской области и Ненецкого округа можно проложить границу между двумя расами — но об этом мы расскажем чуть ниже. Отметим лишь, что это имеет прямое отношение к вопросу трансплантации костного мозга.
Саамы
Едва ли не единственный этнос, который живет сразу в четырех странах: России, Норвегии, Финляндии и Швеции. Однако в силу склонности к подчеркиванию своей идентичности саамы заботливо сохраняют не только культурное, но и генетическое своеобразие.
Кстати, у этого народа самое короткое в мире наименование для костного мозга — «э̄д» (читается как «ээд»).
— У саамов велико представительство генов, характерных для финской части финно-угорского населения Европы, включая Россию, — рассказывает популяционный исследователь, кандидат медицинских наук Татьяна Суслова, заведующая отделом молекулярно-биологической диагностики Челябинской областной станции переливания крови.
Здесь стоит уточнить, что речь идет о так называемых генах HLA-совместимости, по которым определяют совпадение между донорами и реципиентами. То есть если представителю этого народа из Норвегии или Швеции понадобится пересаживать э̄д, то его российский соплеменник будет одним из наиболее предпочтительных кандидатов в доноры.
По словам исследовательницы, указанный тип генов (этот генотип носит название А3-В35-DRB1*01) выражен у финнов, карелов и в чуть меньшей степени — у русских. У саамов он, по словам Сусловой, «слегка повышен» по сравнению с остальными народами континента. При этом вместе с перечисленными выше национальностями они с точки зрения популяционной генетики относятся к европейскому субстрату — то есть основному набору генов HLA, по которым определяется совместимость донора костного мозга и его реципиента. Грубо говоря, являются европейцами по крови и с высокой долей вероятности могут подойти друг другу по тканевой совместимости. Кстати, интересный факт, что в списке носителей финской «особенности» — то есть по уровню А3-B35 — следующими после финнов и карелов стоят вовсе не русские, а… татары. В генах представителей этой народности очень сильно влияние финской части финно-угорской группы, замечает Суслова.
Ненцы
По границе между Архангельской областью и Ненецким автономным округом (их, кстати, хотели объединить, но жители национальной автономии проголосовали против) проходит ни много ни мало граница между расами.
— У ненцев из всех народов европейской части России больше всего выражен монголоидный субстрат, — говорит Татьяна Суслова. — Они принадлежат к угорской части финно-угорской группы как по языку, так и по крови.
При этом, утверждает исследовательница, ненецкие HLA-гены скорее подойдут другим угорским народам — мари, мордве, удмуртам и даже башкирам, у которых вообще наблюдается сильный угорский компонент.
— Частота «финских» генов и гаплотипов у ненцев примерно в десять раз меньше, чем у саамов, — рассказывает исследовательница. — Ненцы антропологически являются представителями переходной уральской расы, поэтому и в генах HLA у них большое представительство азиатских генов: В13, 48, DR09, 12.
Приблизительно такие же закономерности отмечены и для другой российской популяции, антропологически относящейся к переходной расе, — башкир.
— В их этногенезе, так же, как у ненцев, велик вклад угорских племен, — отмечает Суслова, — и, возможно, этим и объясняется сходство в HLA-профиле данных двух популяций.
Правда, донорство как таковое, и конкретно донорство костного мозга в Ненецком округе, явно не в самой большой чести, если судить по словам потенциального донора Павла, участвующего в Национальном РДКМ имени Васи Перевощикова. «Среди моих знакомых и родственников никто даже кровь не сдает. Боятся почему-то, что их кровь заберут. В нашем городе в целом очень мало доноров, причем даже обычной крови. Бывает, что в банке не хватает запасов», — рассказывал он Кровь5.
Молодежь из ненецких городов и поселков активно разъезжается по стране. При этом определенная часть ненцев всячески поддерживает уклад — занимается традиционными промыслами, устраивает гонки на оленях и подчеркивает свою этноидентичность. Это может сыграть и злую шутку: чтобы избежать ассимиляции, такие ненцы заключают браки друг с другом, тем самым делая себя беззащитными перед онкогематологическими и иммунными заболеваниями. Если они, не дай бог, у представителя этого народа проявятся, самым предпочтительным донором костного мозга все равно будет ненец. Это обусловлено как раз сочетанием «монголоидного» субстрата и угорских генов.
Карелы
У карелов в Заполярье вторая по численности диаспора. Они, как мы упоминали выше, являются носителями европейского субстрата с финскими генетическими особенностями финно-угорской группы. Самая большая численность людей этой национальности проживает в Финляндии, однако там их считают частью финского этноса, а не отдельным народом и поэтому не ведут по ним статистического учета. В то время как они, по словам популяционного исследователя Татьяны Сусловой, отличаются от финнов — хотя бы по крови. То есть по набору генов HLA-совместимости.
В отличие от ненцев, у карелов никогда не было статуса коренного народа — ни на территории самой Карелии, ни в соседних регионах. Во время финской войны многим из них пришлось эвакуироваться в Финляндию. Так что карелов в Карелии не так уж и много. Тем более что многие жители республики являются потомками ссыльных, попавших туда во время сталинских репрессий.
— В результате миграций у нас население довольно пестрое, есть белорусы, молдаване, литовцы, — рассказал Кровь5 врач-гематолог Юрий Иоффе, основатель Карельского регистра доноров костного мозга.
При этом само карельское население переживает те же процессы, что и любая другая национальная автономия: ассимиляция, отток молодежи из сел. Смешиваясь с другими народами — носителями европейского субстрата (в частности, с русскими), представители коренного народа повышают шансы на генетическое совпадение в случае необходимости трансплантации костного мозга. Зато и стать идеальным донором для соплеменника у такого человека шансов меньше.
Юрий Иоффе говорит, что в регистре пока не было пересадок от карела к карелу. Зато два года назад жительница Карелии стала донором костного мозга для девушки из Эстонии — их HLA-генотип оказался сходным. Подбором донора занимался как раз Карельский регистр. Пересадка прошла удачно, реципиент чувствует себя хорошо.
Поморы и русские
Поморов можно назвать самыми невезучими из всех общностей, живущих в Заполярье. Их и народом-то долго не хотели признавать: этнологи считали их русским субэтносом, который объединяет религия (принадлежность к Древлеправославной церкви) и традиционные промыслы (добыча зверя и рыболовство). В конце XIX века этим словом называли промышленников из Архангельского, Мезенского, Онежского, Кемского и Кольского уездов Архангельской губернии, ходивших на Мурман и север Норвегии. Сейчас этим словом называют население, проживающее по берегам Белого и Баренцева морей, а также Северной Двины, Онеги и Печоры. Поморская община до последнего времени отчаянно боролись за включение себя в список малых коренных народов. В 2012 году, правда, им в этом окончательно отказало Министерство юстиции.
— У поморов есть определенные, довольно заметные специфические отличия в рамках общеевропейского гаплотипа, — рассказывает Иоффе, — но от русского населения европейской части отличия не такие значительные.
Впрочем, по словам Татьяны Сусловой, едва ли эта специфика может стать причиной того, что реципиенту-помору не смогут найти подходящего донора — скорее, речь идет о иных сочетаниях генов, типичных для европейского, и в частности русского, населения.
— Поморы — это русские, — говорит исследовательница, — и профиль генов HLA совпадает, например, с москвичами. И с другими русскими, где бы они ни проживали.
Нужны друг другу
Малым народам и национальным меньшинствам в регионах обязательно нужны свои программы по типированию и строительству регистров, утверждает Татьяна Суслова. Чем более специфический набор HLA-генов у представителя того или иного народа, тем больше вероятность, что в качестве донора ему подойдет только соплеменник.
С ней согласен Юрий Иоффе. Он добавляет, что больше всего в таких программах нуждаются изолированно живущие народы, мало смешивающиеся с соседями или русским населением; из всех перечисленных к таковым относятся разве что саамы и ненцы. Однако это не означает, что саам не может прийти на помощь финну, эстонцу или карелу, а ненец — башкиру или татарину.
