Кровь5 рассказывала, как гены тканевой совместимости помогают рождению привязанности. Но их влияние на отношения простирается дальше. Если так уж вышло, что у женщины несколько сексуальных партнеров, шансы каждого из них стать отцом зависят от тканевой совместимости с ней.

Принято считать, что в природе самцов — всюду искать новых самок, а самки, в том числе и человеческие, не гонятся за количеством и стараются выбрать одного самого лучшего, на их взгляд, самца. Но это сексистская и идеализированная картина. «У многих видов животных самки далеко не столь моногамны, как привыкли считать биологи», — утверждает почетный профессор психологии Вашингтонского университета Дэвид Бараш (он на пенсии с 2017 года), много времени посвятивший изучению сексуальных отношений в обществе и в животном мире.

«Есть вид плоских червей, паразитирующих в рыбьих жабрах, — рассказывал Дэвид. — У них самец и самка встречаются еще подростками и срастаются телами. Вот они действительно остаются моногамными всю жизнь — но ведь у них нет выбора! А, например, лебеди не моногамны. Императорские пингвины, считающиеся образцом высоких супружеских отношений, образуют пару только на один сезон».

Бывают и вовсе вопиющие случаи. Например, у самок одного из видов сверчков неверность превращается в настоящую манию.

И сможет вписать еще одну строчку в свой донжуанский (как приспособить название для женщины?) список. Что такого у нее еще не было, самка понимает путем обнюхивания и ощупывания.

О частой неверности супругов в животном и человеческом мире лучше всего говорят биологические механизмы, возникшие в связи с этим у самцов и у самок. В том числе и связанные с генами тканевой совместимости.

Быстрее, выше, сильнее

У самцов все сравнительно просто. Можно, например, особо не выбирать и сделать акцент на том, чтобы у как можно большего количества самок были твои дети. Полезно бывает в связи с этим отрастить огромные рога, бивни, клыки, кулаки и отогнать от своих самок всех остальных самцов, чтобы пресечь саму возможность промискуитета. Но это тяжело, хлопотно и не так уж эффективно. Известный биолог и писатель Роберт Сапольски рассказывал в своих «Записках примата», как совсем не доминантные самцы в стаде павианов, даже не пытаясь драться с лидерами, улучали моменты, чтобы вступить в любовную связь и тоже оставить потомство.

Например, производить и извергать их побольше. Размер яичек связан более-менее прямо с количеством выбрасываемых при совокуплении сперматозоидов. То есть чем яички больше, тем снисходительнее самец к тому, что не окажется у избранницы первым и единственным. Считается, что именно поэтому у шимпанзе и других обезьян, отличающихся легкомыслием в половой сфере, относительный объем яичек больше, чем у пуританских в плане секса горилл. Человек находится примерно посередине между этими двумя крайностями. Говорить про конкретное количество сперматозоидов сложно: например, у здорового, способного к оплодотворению мужчины в одной, так сказать, порции может содержаться от 40 млн до 200 млн сперматозоидов. У самца гориллы обе границы этой вилки примерно вдвое меньше.

Но можно поступить еще хитрее! На случай, если самке придет в голову еще раз заняться сексом с кем-то помимо них, самцы некоторых видов вслед за сперматозоидами впрыскивают некое подобие пробки. Этот способ встречается у насекомых, паукообразных, но также и у млекопитающих — у летучих мышей, ежей, крыс, многих сумчатых. Некоторые исследователи, правда, утверждают, что дело не в соревновании, а просто в том, чтобы не дать сперме вытечь. Противники такого примитивного подхода напоминают, что пробки порой содержат «антиафродизиаки», препятствующие дальнейшим сексуальным контактам. Например, у шмелей самка под влиянием таких веществ теряет всякий интерес к продолжению половой жизни.

А вот гипотеза о том, что сами сперматозоиды сражаются с чужаками в половых путях женщины, пока, судя по всему, не подтвердилась. Речь о выдвинутой в 1990-х идее, что среди сперматозоидов есть специальные камикадзе, роль которых состоит в том, чтобы слипнуться со сперматозоидами другого самца и погибнуть вместе с ними. Эксперимент показал, что у человека ничего такого не происходит. Но про других животных пока непонятно.

Обо всем этом было бы странно писать на сайте, посвященном донорству костного мозга, иммунитету и всем связанным с этим проблемам, если бы дело ограничивалось посткоитальной борьбой самцов. Но у самки тоже есть посткоитальные механизмы выбора сперматозоидов, и тут уже дело не обходится без иммунитета и тканевой совместимости.

Но я другому отдана

Представьте себе самку, которая уже после того, как вступила в одну или несколько связей, вдруг встречает самца, про которого понимает, что он-то и есть тот единственный. Она решает, что лучше поздно, чем никогда, и тут вступает в действие механизм внутреннего выбора: в половых путях самки некоторые сперматозоиды могут получать преимущество.

Кого выбрать? Кровь5 рассказывала, что разнообразие генов тканевой совместимости (у человека они называются HLA, Human Leukocyte Antigen) помогает животным бороться с распространением инфекционных заболеваний.

Внутренняя поверхность шейки матки покрыта слизью, в которой после появления клеток другого организма, чужих, в любом случае возникает иммунная реакция. Многие сперматозоиды из тех, кому удалось не погибнуть в кислой среде влагалища и добраться до шейки матки, становятся ее жертвой. Недавний эксперимент показал, что, если в шейке матки присутствуют сперматозоиды разного происхождения, сила воздействия на них может быть различна — идет избирательный фагоцитоз.

В эксперименте участвовали девять женщин и восемь мужчин. Заниматься любовью их не заставляли. У каждой женщины взяли образец слизи из шейки матки, а у мужчин — отмытые от прочих составных частей эякулята сперматозоиды. Женский и мужской образцы смешали во всех возможных вариантах. Причем каждую смесь (9×8 = 72 образца) проверяли дважды — на жизнеспособность и на подвижность сперматозоидов. Всех участников эксперимента протипировали по семи генам тканевой совместимости (то есть определили, какими аллелями эти гены представлены) и определили степень их HLA-сходства по количеству схожих аллелей, а также по другим более сложным признакам, о которых можно прочесть в описании исследования. А затем сопоставили живучесть и подвижность сперматозоидов в слизи с близостью соответствующих мужчины и женщины по HLA.

Причем зависимости от сходства по другим группам генов (это тоже проверялось) обнаружено не было. Помимо всего прочего результат исследования, считают авторы, поможет в дальнейшем более тонко диагностировать причины бесплодия супружеских пар: возможно, некоторые семьи сама природа ненавязчиво толкает в сторону от моногамности — если уж каждый из них так хочет зачать ребенка.

Но интересно, что разоблачитель супружеской верности Дэвид Бараш науку с жизнью не смешивает. Свои книжки он почти всегда пишет в соавторстве с женой Юдифью Эвой Липтон. Они вместе с 1977 года. «С того времени я стала моногамной, хотя до Дэвида у меня были разные сексуальные партнеры, — признавалась Юдифь. — Моногамия — это как игра на скрипке. Чтобы это хорошо получалось, нужно много трудиться». «Быть моногамным — это значит быть готовым плыть против течения, сопротивляться некоторым биологическим импульсам, — вторит жене Дэвид. — Но у моногамности тоже есть биологические основания, есть моногамные животные, например бобры. Людям не предначертано придерживаться одной или другой крайности. У всех есть пространство для выбора».

Иллюстрации: Юлия Замжицкая