Специальный корреспондент проекта «Кровь5» Никита Аронов отправился в общину шаманов «Вечно синее небо», где узнал, как улучшить свою жизнь и почему нельзя проливать кровь на землю.

— Чтобы вылечить рак крови, надо минимум трех баранов поставить. Одного — предку больного, другого — кузнецам, а третьего — Темир-хану, владыке железа, потому что в крови много железа. Еще можно Лусуд-хану барана поставить — он владыка вод, то есть и плазмы тоже.

Так рассуждает Матвей — молодой шаман религиозной организации «Вечно синее небо». Организация представляет собой поселок на территории заброшенной военной части в Иркутской области, недалеко от Ангарска. В поселке постоянно живут около 40 человек, почти все они — шаманы разных степеней посвящения. На жизнь зарабатывают тем, что ежедневно совершают ритуалы, за которыми к ним едут люди со всей России.

— Болезни крови, как и любые болезни, — продолжает Матвей, — это сигнал человеку от духов: что-то идет не так. Скажем, если печень болит, надо кузнецам помолиться. Если правая нога — это к нему предки по мужской линии обращаются. У меня самого был высокий сахар в крови, я даже конфеты перестал есть. Потом задумался и понял: это потому, что я сладкой жизни хочу — машину, квартиру, денег. Я тогда решил от этих желаний отказаться и принимать то, что предки дают. Тут же сахар нормализовался! Конфеты, как раньше, ем.

До обращения в шаманизм Матвей вел лихую жизнь. Нигде не работал, общался то с бандитами, то с полицией, а к 30 годам неожиданно потерял смысл жизни. Стал пить. Разбил машину. Тут и попал к шаманам, которые объяснили: все, что с ним происходит, — признаки шаманской болезни. В Сибири так называют недуг, овладевающий потенциальным шаманом, который не исполняет своего шаманского предназначения. Матвей сразу все понял и принял посвящение. Пить, кстати, немедленно бросил, это шаманам строго запрещено. Но главное, начал исправно поставлять предкам жертвенных животных.

Баран от всех болезней

От костров поднимаются огромные столбы дыма, жареным мясом пахнет на всю Иркутскую область. На пяти поленницах догорают бараны, еще на одной — бык. Матвей объясняет: быка ставит (шаманы никогда не говорят «приносит в жертву») девушка-архитектор из Москвы. Сама она приехать не смогла, но в век инноваций это необязательно. Сейчас шаманские обряды заказывают по электронной почте, деньги переводят на карточку, а потом шаман отчитывается перед клиентом — посылает ему видео в Whatsapp. За одного доброго человека Матвей четыре года кормил его предков, пока тот сидел в тюрьме. Матвей ставил баранов, а клиент в тюрьме брызгал предкам чай, молоко или водку, — если, конечно, получалось достать.

— Главное, с предками не блатовать, — учит Матвей, — надо, чтобы они и на том свете были довольны. Не будешь им ничего отправлять — возьмут и накажут. Один вот обещал барана отправить — и не отправил. Тут же машину разбил. Тысяч на сто его предки наказали.

Пожертвовать барана, конечно, дешевле. Этот ритуал в поселке стоит около 15 тыс. рублей, и он наиболее популярен среди клиентов. Отправить предкам быка стоит 65–70 тыс. Но самая богатая жертва — верблюд. За него берут 300–350 тыс. рублей. Впрочем, и трудозатраты разные.

— Чтобы барана отправить, нужны два помощника и одна женщина. На быке уже работают две женщины и четыре помощника, — объясняет Матвей. — Но это следующий уровень.

Боги и кузнецы

Вокруг жертвенных костров выстроились 13 юрт. Это они только называются юртами, в действительности это капитальные бетонные строения шестиугольной формы. Номинально в них обитают нойоны, местные бурятские божества. Но так получилось, что на деле там живут шаманы: они-то и служат нойонам.

Скажем, собственник юрты Матвея и его небесный патрон — Ама Саган, хозяин Ангары. В соседней юрте живет шаман Александр Васильевич. По специальности он строитель и служит божеству, отвечающему за строительство. А владыке леса служит бывший лесник. «Это как министерства, — поясняет Матвей. — Есть божества для образования, для обороны, для финансов, для спорта, для здравоохранения».

За кровь в этой системе, как уже было сказано, отвечают хозяин железа Темир-хан и его жена Бальжамур. Вообще кровь — это носитель родовой памяти. Духи предков находят человека именно по запаху его крови. Если он честно и регулярно ставит им баранов, все будет в порядке. Поблагодарят и уйдут обратно.

Стройной иерархии подчиняются не только божества, но и сами шаманы. Когда человек осознает свое предназначение, его не сразу подпускают к баранам, бубнам и предкам. Все потенциальные шаманы, прибывающие в «Вечно синее небо», для начала посвящаются в дарханы, то есть в кузнецы. В древности Прибайкалье было центром железного производства, поэтому кузнецы у бурят стали полноценными участниками шаманского культа.

В кузнице круглосуточно раздувают горн, дарханы с диким звоном долбят по наковальням молотками, как барабанными палочками. «Меня снимать не надо, — предупреждает один. — Я госслужащий».

На столбах висят илюры — металлические палки с плоскими наконечниками. Это специальный инструмент для прижигания языка — шаманского ритуала очищения. Матвей снимает илюр с крючка, раскаляет кончик докрасна и очень быстро, на долю секунды, прикладывает к языку. Никакой крови или ожогов, только едва слышно шипит слюна.

— Если делать это без молитвы, обожжешься, — уверен шаман. — Эта палка живая, у нее душа есть. Бывает, из нее душа выйдет, и я это слышу, потому что она шипит неправильно. В такие моменты тоже прижигать нельзя, обожжешься. А так ожога не остается. Хотя у некоторых, например у наркоманов, язык просто взрывается — столько там грязи.

Пройдя службу в кузнице, человек становится полноправным шаманом, причем внутри этого звания целых четыре степени посвящения. За это время шаман обзаводится бубном, колокольчиком и рогатым головным убором. Но на этом табель о рангах не заканчивается. Выше шаманов — целая каста верховных служителей, зааринов. Они имеют право носить медвежий костюм.

Академик шаманизма

Вечером большая часть зааринов собирается в юрте Дальгыра, владыки воздуха. В центре комнаты — организатор и лидер «Вечно синего неба», шаман высшего ранга Артур Цыбиков с бубном в руках. На коленях перед ним — русская женщина Наталья, жена местного шамана Анатолия. Цыбиков опускает на лицо черную бахрому и начинает бить в бубен. Воздух вокруг ритмично содрогается, так что чувствуешь биения животом.

Наконец Артур входит в транс и начинает говорить каркающим голосом. Говорит он (вернее, дух хозяйки-прародительницы Хатан Эжы) на бурятском, один из зааринов почтительно переводит. Дух требует от Натальи выучиться бурятскому языку. Артур слегка ударяет ее шаманским жезлом по спине, плюет на нее водкой, кладет руку на лоб. Потом Артур выходит из транса и усаживается за стол. Он невысокого роста, держится очень прямо и на вид куда младше своих 50 с лишним лет.

— Десять лет назад я бы после этого обряда на полу лежал, — объясняет он мне. — Фактически я сдаю свое тело в аренду духу. Он говорит, а я все слышу и ничего не могу сделать.

— А у меня, бывает, душа летит на родину предков, в Усть-Ордынский округ, — встревает шаман Андрей, сухопарый мужчина лет сорока. — Бывает, лечу над незнакомыми скалами. А иногда просто белый свет вспыхивает — и все пропадает.

Андрей в общине вроде завхоза. Когда-то командовал группой захвата в милиции, потом руководил элеватором на пивном заводе. На том свете, уверен шаман, он тоже будет начальником.

В шаманской общине вообще много бывших силовиков. Один даже носит на всякий случай удостоверение действующего подполковника полиции. Артур Цыбиков тоже успел послужить в органах — в спецназе внутренних войск. Потом охранял Иосифа Кобзона, но про это он не любит рассказывать.

Детство будущего лидера шаманов прошло в поселке, где все были русскими. Артур не пил, не курил, за это его любили девушки и не любили парни. Драться приходилось часто. Пальцами Артур научился пробивать банку сгущенки. С этими данными он легко поступил в мединститут на хирурга, но побил сына второго секретаря обкома КПСС и был отчислен. Не посадили Артура только из уважения к его отцу, тоже шаману, который уже в конце 1970-х годов лечил людей.

Много чему выучился Цыбиков. Был физруком, занимался сельским хозяйством, заведовал рестораном, даже возглавлял бурятское землячество в Москве. Но в конце 1990-х годов у него начало отекать все тело — проявила себя шаманская болезнь. Так Артур пришел к своему призванию.

— Объяснить это нешаману так же трудно, как мужчине объяснить беременность. Я рекомендую всем людям пройти посвящение, — говорит Артур, но тут же предостерегает. — Шаманизм — это как прыгать с парашютом, не зная, кто его собирал. У меня два человека сразу после посвящения умерли.

У Цыбикова есть заветная мечта: построить здесь же, в лесу, академию шаманизма. Он даже напечатал рекламные буклеты: вместо юрт — учебные корпуса, общежития, двухэтажный спорткомплекс. Это будет четырехлетний технический бакалавриат. Преподаватели из сельскохозяйственного техникума будут обучать шаманов таксидермии и выделке шкур. Из технологического техникума — лепке, керамике, металлообработке и работе по дереву. Будут читать лекции философы и религиоведы. Обязательно — ОБЖ. Учиться одновременно смогут до 100 человек. Администрация Ангарска готова дать в аренду землю на льготных условиях — как религиозной организации. Но спонсоров пока нет. И предки не помогают.

Коворкинг по-шамански

На следующее утро в поселок валом валят шаманы и шаманки выходного дня. Кто — отправить предкам барана, кто — покамлать, кто — проконсультироваться с Артуром насчет обрядов. Для оккультистов и духовидцев, которыми, судя по всему, полнится Иркутская область, «Вечно синее небо» — лучшее место для работы, местный коворкинг. Есть вся инфраструктура для шаманской работы. Не так просто достать в городе барана для жертвоприношения, не говоря уж о быках. А тут — пожалуйста. К тому же под рукой весь необходимый инвентарь.

Вот и тянется народ к чудесам. Приехали два бурята в армейских штанах, привезли бубен в брезентовом чехле. Приехала из Иркутска дизайнер Евгения — специалист по фэншую. Присутствуют и иностранцы. Бывает тут один серб, он во сне увидел слово «Ангарск», узнал, что это такое, стал завсегдатаем поселка. Приезжает индеец по имени Саша. А следующим летом приедут посвящаться 30 французов из ассоциации гипнотизеров-экстрасенсов.

Да и русские колдуны приезжают помериться силой.

— Тут такие пассажиры бывают, — вспоминает Цыбиков. — Одна, например, садится и говорит: я тебя сильнее, я все могу. Ну и зачем тогда приехала? Другая какие-то куриные лапки вокруг юрт разбрасывала… Кто их знает, зачем.

К приезду клиентов и коллег община готовится с раннего утра. Четыре женщины спешно готовят подношения для богов. В двух огромных коробках печенье, в третьей — дешевый мармелад. На батареях разогревают пачки маргарина «Чудесница». В углу ждет своего часа ящик водки. Сегодня все это уйдет в мир духов.

Наталья, так и не выучившая за ночь бурятский язык, как ей велела Хатан Эжы, крутит печенье в мясорубке и выкладывает крошево в маленькие латунные плошки — тахилы. Наталья раньше работала в общепите, примкнула к шаманам год назад. «Очень сильные проблемы были в роду: болезни, смерти. А сделала обряд — все как рукой сняло». Умелой общепитовской рукой Наталья режет кирпичик белого хлеба и делает из него так называемую «белую тарелку»: ее сожгут на костре вместе с бараном. Хлеб мажут маргарином, сверху выкладывают пряниками и мармеладом, а венчает конструкцию зефир.

— Сюда Артур Викторович будет усаживать предков, — поясняет Наталья.

Самое непростое подношение — как раз для владыки плазмы крови, Лусуд-хана. Тут надо взять картонку, проделать в ней девять рядов по девять дырок (для этого у шаманов есть специальная доска с гвоздями). Возле каждой дырки надо прилепить маленькое морское животное из теста, вставить в каждую дырочку ивовую веточку, обвязать их синими и голубыми лентами, а потом стянуть в единый пучок новогодней мишурой. Наталья занималась этим с восьми утра.

Мотать на хур

На улице дархан Толя усердно готовит инвентарь для жертвоприношения. Каждый день новому жертвенному животному полагается новый набор принадлежностей. В комплекте нож, деревянные носилки, черпачок, березовый колышек, чтобы мешать мясо в котле, и маленькая, разветвляющаяся на три отростка палочка под названием хур — для нечистых частей барана: половых органов и лимфоузлов.

Баран умирает безропотно. Он еще сопротивляется, пока Толя смазывает ему копыта маслом и поит молоком из миски. Потом барана переворачивают на спину, он цепенеет и больше не издает ни звука. Только тело слегка дергается, когда Толя делает стремительный хирургический разрез.

Для разделки жертв оборудован целый дворик. В старой армейской палатке женщины опорожняют бараньи кишки и заплетают их в косички. Перед палаткой расставлены столы и очаги, где баранов разделывают и варят. Все доведено до автоматизма. Кто-то сдирает шкуру, кто-то методично превращает тушу в груду мяса, кто-то привычно наматывает на хур бараний пенис. У мусульман, армян и марийцев жертвенное мясо идет в пищу, но бурятские шаманы признают только полное сожжение животных — от шкуры до внутренних органов.

С кровью отдельный разговор. Кровь здесь собирают в тазы. Если капли попадают на землю или на снег, их отковыривают вместе с землей и снегом и варят в котле.

— Кровь есть нельзя, поэтому мы делаем для богов кровяную колбасу, — объясняет шаман-завхоз Андрей.

Но если вдруг пролил кровь на землю, тут уж придется провести обряд Этуген — поклониться матери сырой земле. Землю оскорблять нельзя.

— Тогда надо принести ей чай, водку, молоко или белую пищу, — учит Андрей. — Отдельно скажу, что проливать человеческую кровь — большой грех. Вот масоны приносят в жертву младенцев и невинных девушек, а мы категорически против этого. Мы, шаманы, молимся, чтобы никто в мире больше не приносил в жертву людей. Людям надо помогать и спасать их.