Кровь-на-Дону – Кровь5
Бюллетень
Выпуск № 3. Чудо

Никита Аронов, Михаил Малышев (фото)

Кровь-на-Дону

Один день в Ростовской службе крови

Станция переливания крови — место, где происходят сразу два чудесных превращения. Живая человеческая кровь становится медицинским препаратом, а единовременное желание кому-то помочь — стилем жизни. Спецкор проекта «Кровь5» Никита Аронов отправился в Ростов-на-Дону, где провел энергичное утро на местной станции переливания крови.

Чтобы сдать


Много крови

немного о ростовской станции переливания

Ростовская станция переливания крови появилась в 1932 году под названием «Северо-Кавказский краевой ин­ститут травматологии и переливания крови». В том же году было произведено первое переливание крови в Ростовской области — больному, погибающему от язвенного кровотечения. С этого момента специалисты института начинают выезжать в клиники и переливать свежую кровь больным.

В 1939 году институт переименован в областную станцию переливания крови. С конца 1950-х годов начинается бурный рост количества доноров в связи с активной пропагандой среди местного населения. В то же время стартует строительство нового типового здания службы крови (в нем станция работает и по сей день). Значительно увеличивается объем пространства для заготовки и хранения крови и плазмы, расширяется штат и т. д. К середине 1980-х годов Ростовская станция переливания крови принимает по 250 доноров в день, то есть почти 80 000 человек в год.

 Ростов-на-Дону
ул.Ченцова, 71/63б

Телефон приемной:

8 (863) 251 82 81

Пять очередей

Утро. В коридоре станции переливания крови Ростовской области ждут своей участи около 30 потенциальных доноров. Чтобы сдать кровь, надо отстоять в пяти очередях. Первая — в регистратуру. Вторая — тут же, рядом — на осмотр к врачу-трансфузиологу. Тот выяснит возраст, расспросит о болезнях, в спорных случаях может и взвесить: если в вас меньше 50 кило, донором быть нельзя.

Люди разные, мотивы разные. Вот Ольга, блондинка лет сорока, медсестра из психиатрической больницы, пришла сдавать кровь для коллеги. Поможет человеку и получит отгул. Сдает она время от времени, у нее первая положительная. Рядом Сергей, кровь у него такая же, а обстоятельства — другие. Он молодой предприниматель, отгул сам себе может организовать, а сдать кровь пришел для незнакомого человека, о котором написали в чате в Whatsapp.

— Это чат тренинга личностного роста, который я прохожу, там многие сдают, — объясняет предприниматель. — Есть такой закон вселенной: когда много отдаешь, к тебе больше приходит.

Миловидная Юля, менеджер, своей группы крови пока не знает, потому что пришла сюда впервые: знакомая попала в автокатастрофу. Чтобы было не страшно, Юля притащила с собой Олега, который, соответственно, пришел за компанию. Он меньше боится, и вообще сдавал как-то кровь по молодости. Но это было так давно, что он даже не помнит, какая у него группа.

Впрочем, незнание продлится недолго. В соседний кабинет стоит еще одна очередь — уже на анализ. Две медсестры споро прокалывают будущим донорам указательные пальцы и набирают у каждого по пять капель крови в специальную пластмасску с углублениями, вроде коробочки для акварельных красок. Тут начинается алхимия. В одну ячейку с кровью капают розовую капельку из розового пузырька — это антиген белка крови А. Во вторую летит голубая капелька — антиген В. По тому, как среагировали на эти две капли красные кровяные тельца (слиплись или нет), узнают группу крови. Третья капля, для третьей ячейки, — прозрачная, она отвечает за резус-фактор.

Еще одну капельку намазывают на бумажную полоску и засовывают в биохимический экспресс-анализатор. Размером и контурами он напоминает кассовый аппарат, разве что без кнопок. Кроме того, кассовый аппарат не умеет определять уровень печеночного фермента АЛТ. Если того слишком много, значит человек выпил накануне, поел жирного, или печень у него не в порядке. В любом случае его кровь сегодня не годится. Другой прибор, размером с модем, определяет уровень гемоглобина.

— На этом этапе некоторые доноры получают отвод. Мужчины чаще по АЛТ, женщины — по гемоглобину, — поясняет врач клинико-лабораторной диагностики Анастасия Сенченко.

Заходит провериться медсестра Екатерина из отдела заготовки крови. Как и все молодые сотрудники станции, она постоянный донор. Это уже ее двадцатая с чем-то сдача. Но группу крови положено проверять снова и снова.

— Давно все знают, вся станция, что у меня первая положительная. Это как безногому раз за разом доказывать, что у него нет ноги, чтобы продлить инвалидность. Но правила есть правила, не мы их пишем, — вздыхает Екатерина.

Кровь в местной системе здравоохранения сдают очень многие. И каждый раз все проверяют свою группу. Даже те, кто пишут эти самые правила. Например, почетный донор, министр здравоохранения Ростовской области Татьяна Быковская. И оба ее заместителя. И даже митрополит Ростовский и Новочеркасский Меркурий, хотя ему по возрасту не положено.

Всего за 2018 год на станции сдали кровь 26 тыс. раз. А это чуть больше 100 доноров в день.

Непосредственно перед сдачей

С помощью этих разноцветных реактивов в лаборатории определяют группу крови и резус-фактор

Четвертая очередь, непосредственно перед сдачей крови, самая тревожная. Молодые менеджеры из «Мегафона» впятером пришли сдавать кровь для коллеги. Все пятеро делают это впервые, все нервничают и перешучиваются, как перед медкомиссией в военкомате. Через 20 минут одному из них станет дурно, у другого ничего не возьмут, потому что не смогут попасть в вену, двое вообще ничего не почувствуют, а Эдгар, который с утра не позавтракал, выйдет в легкой эйфории и некоторое время будет рассказывать, как ему хорошо.

Рыжеволосая Стелла (первая положительная) капитально волнуется перед первой сдачей. Даром что сама медик и даже зубной техник, то есть к людским страхам и боли должна быть привычна. Пока она мнется перед дверью, мимо твердой военной походкой проходит Семен (третья положительная), коротко стриженый человек в армейских штанах, при ремне со звездой. Мотивация у него твердая:

— Поможешь людям, и на работе отгул дадут. Правда, работодатель к этому худо относится. Что сдал, говорит, хорошо, а что отгул хочешь — плохо.

Семен — человек рабочий, оператор станка с программным управлением, и не очень расстраивается, если пропустит денек на заводе.

Зал, где сдают кровь, напоминает зону отдыха в спа-комплексе. Тишина, зигзагообразные кушетки, на них лежат доноры, лениво работая небольшими кистевыми эспандерами в виде сердца, чтобы нагнать кровь. Все кушетки обращены к окнам, из которых открывается умиротворяющий вид на храм Пантелеймона Целителя во дворе онкологического института.

Кровь из вены собирается в гемакон — прозрачный пакет из ПВХ, который покачивается на особом аппарате. Что-то вроде электронной колыбели: аппарат постоянно взбалтывает и одновременно взвешивает собранную кровь. Как только наберется 450 мл, прием крови автоматически прекращается.

Цвет плазмы

После войны Сергей жертвует свои тромбоциты больным детям

Первый раз военный разведчик Сергей сдавал кровь в Чечне — в 1995 году, в полевых условиях.

— Это было прямое переливание от человека человеку, — вспоминает он. — Товарища ранили, он много крови потерял, а моя группа подошла. Все происходило в каком-то овраге, под плащ-палаткой. Кругом снег, грязь, лежишь мерзнешь. Потом встал, ножки немного подкашивались, но мне дали нашатыря понюхать, и мы дальше пошли. А спасать жизнь человеку мне очень понравилось.

Сергей давно уже не в армии. Он мирно работает на электровозостроительном заводе в Новочеркасске. Но уже десять лет регулярно ездит сюда, в Ростов, и сдает кровь в куда более комфортных условиях.

— 40 километров до Ростова и 40 обратно. В Ростов добираюсь на попутках к пяти утра, хочу в очереди в первой десятке быть, — делится Сергей. — Больше всего мне нравится сдавать тромбоциты, потому что это в основном для детей. У меня тоже дети. Сейчас я помогу, а потом им кто-нибудь поможет. Это просто очень приятно — жизнь спасать.

Тромбоциты сдают, как и плазму крови, в зале плазмофереза. Кровь забирают из вены, прогоняют через сепаратор, отфильтровывают тромбоцитарную массу и возвращают донору обратно, в вену другой руки. Дело это долгое, на два-три часа. Сергей лежит на кушетке и спокойно смотрит сериал «Дальнобойщики». Остальные доноры читают, кто-то играет на телефоне.

— У меня тромбоциты хорошие и группа крови хорошая — вторая положительная. Сегодня сдам побольше, для двух маленьких детей, — объясняет Сергей. — У меня от одного такого ребенка, которому я помог, даже открытка есть с отпечатком ладошки.

Три года назад Сергей получил «Почетного донора». Сегодня у него юбилейная 90-я кровосдача. Между прочим, на его электровозостроительном заводе таких активных доноров человек двадцать. Начальство идет им навстречу, пропущенные дни засчитывает по среднему заработку.

Некоторым донорам сдача крови приносит чувство легкой эйфории

Другой почетный донор, Михаил (вторая положительная), работает курьером в интернет-магазине. Он и на станцию переливания пришел прямо со своей большой квадратной курьерской сумкой.

— Первый раз я сдавал 16 ноября 2010 года: коллега в аварию попал. Потом еще одному помог, а потом стал ходить уже не кому-то конкретно, а просто чтобы исполнить гражданский долг. У меня уже под сотню кровосдач.

За звание почетного донора Михаилу каждый год платят 13,5 тыс. руб. На ближайшую выплату у Михаила планы: добавить немного и поехать на Черное море. Гражданский долг — это важно, но и выплаты значение имеют.

— Когда с деньгами совсем плохо, я сдаю тромбоциты, за них 3600 руб. платят. Вот под Новый год планирую, чтобы на праздники хватило, — признается Михаил. — Да и те 514 руб., которые нам на питание после обычной кровосдачи дают, тоже далеко не лишние.

У студентки Сандры редкая и полезная первая отрицательная группа. Но цельную кровь ей сдавать нельзя, потому что у нее положительный Келл-фактор. Это группа антигенов на поверхности эритроцитов, которые могут вызвать у реципиента иммунную реакцию. В общем, у Сандры можно брать только плазму или тромбоциты. Вот плазму она сейчас и сдает:

— Увидела в университетской группе, что мальчику из нашего универа нужна кровь. Потому и пришла. Я не спрашиваю себя, зачем это делаю. Это доброе дело. Людям в трудной ситуации нужна наша помощь.

Колесико прибора медленно крутится в одну сторону, потом поворачивается и вращается в другую. Это машина взяла пол-литра Сандриной крови, выбрала из нее плазму и начала возвращать все, что осталось, обратно в организм. Таких цикла будет три, общей сложностью на 40 минут.

— Я всегда вижу по цвету, когда плазма бракованная. Она такая мутная, грязно-желтая. Но здесь сейчас такой нет, — говорит врач-трансфузиолог Сабина Григорьевская.

Плазма в гемаконе напоминает пиво. У Сандры — потемнее, как «Янтарное». У Михаила — посветлее, как лагер.

Последняя очередь у тех, кто сдает кровь, самая приятная — в кассу. Те доноры, которые сдают кровь бесплатно, получают деньги на обед. Сергей-разведчик с завода электровозов стоит за 3600 руб., которые ему положены за тромбоциты.

— Я их уже много раз бесплатно сдавал. А тут платят, почему не взять, — объясняет он.

— А я сдаю больному ребенку, и если можно перевести деньги, которые тут дают, ребенку, я бы перевела, — внезапно откликается его соседка из очереди. Она сегодня стала донором в первый раз и до сих пор осознает важность момента.

Красное золото

Так хранится замороженная плазма, похожая на слитки золота

Цельную кровь никто не хранит, для дальнейшего использования ее надо разделить на две фракции. Поэтому гемаконы отправляются в центрифугу. Там они крутятся, а на выходе напоминают коктейль: сверху слой желтой плазмы, снизу — темно-красная эритроцитарная взвесь. Потом плазму и эритроциты разливают на два отдельных пакетика и прогоняют через фильтры — пластмассовые кругляки вроде катушки от лески, которые отфильтровывают лейкоциты и вообще все лишнее.

Плазму замораживают, а красные кровяные тельца хранят в холодильниках при температуре от +4 °С до +6 °С. Тромбоциты самые капризные. Это желтая плазма с белесой взвесью. Их срок жизни — всего пять дней. И жить им надо не просто так, а в специальной камере, где поддерживается температура +22 °С (тромбоциты теплолюбивы), а гемаконы постоянно равномерно качаются из стороны в сторону, чтобы эти ценные элементы крови не слипались.

Плазма живет три года. Первые полгода она проводит в карантине, на первом этаже станции. Тут всем распоряжается опытный врач-трансфузиолог Любовь Чолахен.

— Мы ждем не менее 180 дней, потому что некоторые инфекции в крови могут быть в скрытой форме, — объясняет Любовь Владимировна. — А когда донор снова приходит сдавать, мы берем у него новые анализы. Если все хорошо, отправляем его плазму в лечебную сеть, а то, что он только что сдал, помещаем сюда. Если же в анализах что-то найдут, его плазма утилизируется.

Сейчас на ростовской станции хранятся 12 тонн замороженной плазмы. Держат их при очень низкой температуре, за двойными дверями. За первой железной дверью тамбур, где уже здорово холодно. А за второй дверью уже –30 °С. Вдоль стен тянутся ряды полок с плазмой — желтой и твердой, как золотые слитки.

Тут же рядом, на первом этаже, отдел экспедиции. По шкафам с раннего утра разложены по группам и резусам пакеты с плазмой, эритроцитами, тромбоцитами, которые сегодня надо развезти по областным больницам. Перед окошком уже ждет экспедитор Батайской районной больницы Андрей с такой же, как у донора-курьера Михаила, квадратной термосумкой.

— Мне три третьей положительной и два третьей отрицательной, — заказывает он.

Медсестра выдает необходимое, Андрей с кровью уезжают.

Специалист по совпадениям

После сдачи донор по имени Влад признается, что вообще ничего не почувствовал

Элла Кудинова заведует на станции лабораторией иммунологического типирования тканей. Она родилась и выросла в Ашхабаде, всегда хотела быть врачом. Поехала учиться в Ростовский мединститут, закончила санитарно-гигиенический факультет. Но работать в итоге пошла не на санэпидстанцию («на меня там как на дурочку посмотрели»), а именно сюда, на «переливашку» — врачом в отдел заготовки крови. Было это в 1984 году, всего через пять лет после того, как открылась сама станция.

— Заготовка крови тогда шла в условиях, приближенных к стерильным, — вспоминает Кудинова. — Все под масками, чуть ли не операционная вокруг… Потому что кровь тогда еще во флаконы заготавливалась. Но работа была тяжелейшая, по 250 доноров в день. Я плакала почти все время: очень трудно вот так под маской стоять целыми днями.

В 1986 году при ростовской станции открылась иммунологическая лаборатория, где новый коллектив стал заниматься поисками сывороток и типированием тканей потенциальных доноров костного мозга. И Кудинова перешла работать туда. Случилось это вскоре после Чернобыльской катастрофы.

В те времена Ростовская станция типировала в год около 200 доноров. Искать их и рекрутировать приходилось чаще всего самой Кудиновой и ее коллегам-иммунологам. Образцы крови отправляли в ленинградский НИИ гематологии и трансфузиологии — поездом или самолетом.

Сегодня в местном ростовском регистре доноров костного мозга числятся чуть более 1120 человек. Пятеро из них уже поделились своим костным мозгом с реципиентами. Среди счастливчиков — бывшая замглавврача станции, в 2011 году ее костный мозг пересадили ребенку в Екатеринбурге. В регистр вступили и многие молодые сотрудники «переливашки». Но вообще-то костяк потенциальных доноров костного мозга в Ростовской области — это те, кто постоянно сдает кровь. По всей станции развешаны плакаты о донорстве, и чуть ли не каждый день кто-нибудь из пришедших сдавать кровь проходит типирование.

— Рекрутировать доноров — трудное дело, — говорит Кудинова. — Очень многие приходят просто за компанию. Но как только доходит даже не до дела, просто до взятия крови на типирование, — сразу возникает коллективный страх. И начинается: то у них болит, и это болит, а еще вон то. Мужчины практически все спрашивают: а это больно? Женщины о боли никогда не говорят. Зато приходит много беременных, хотя очевидно, что никто у них костный мозг брать не будет: низкий гемоглобин, все показатели прыгают. Многие добровольцы спрашивают: «А сколько мне заплатят? Сколько стоит костный мозг?» У жителей кавказских регионов — свои представления. Пришли ко мне два брата-близнеца, дагестанцы — их третьему брату был нужен костный мозг. А они отказываются стать донорами. Я спрашиваю: «Зачем же вы пришли?!» — «Родственники велели». Еще один мне говорит: «Я готов стать донором, но костный мозг отдам только ребенку!» — «Почему?» — «А вдруг реципиентом окажется вор или чиновник!»

Через руки Кудиновой прошли более 1000 потенциальных доноров костного мозга. В большинстве своем, считает она, это все же сознательные и мотивированные люди. Потому что донорство костного мозга — это прежде всего осознанное решение.

— Я часто езжу по области с бригадой и долго рассказываю людям про костный мозг и про то, какая это проблема — найти донора. Разъясняю все физиологические и бюрократические вопросы, а уж потом говорю: кто согласен стать донором, подпишите анкету. И, знаете, многие идут и сразу подписывают, даже ничего не спрашивают. А потом начинаются звонки: «Ну как, мне еще никуда ехать не надо?»

Кровь по-ростовски

Гемаконы — пакеты с кровью — подвешивают, чтобы пропустить через фильтры

Ростовская «переливашка» уникальна еще и составом крови, которая в ней хранится, считает Элла Кудинова. Сколько крови намешано в ростовских донорах, просто представить невозможно. Поэтому все доноры, особенно женщины, — удивительно красивые. Просто удивительно, честно. Ростовская кровь! Многонациональная.

— Поэтому, кстати, у наших доноров столько совпадений с реципиентами, — добавляет Кудинова. — 19 заказов нам поступало на трансплантацию! Правда, из них состоялись всего пять пересадок, но все равно количество совпадений удивительное. Мы несколько лет назад проводили популяционное исследование доноров: мы ведь спрашиваем национальность, когда анкетируем. Выяснилось, что тут у нас и армянская кровь, и балканская есть, и турецкая, и татарская — кто угодно. Мы очень многим подходим.

Впрочем, все это было до Чемпионата мира по футболу. Летом 2018 года в Ростов приезжали 20 тыс. мексиканцев. Как это скажется на местном генофонде и на составе крови, будет ясно лет через двадцать.


Спасибо за ваше внимание! Уделите нам, пожалуйста, еще немного времени. Кровь5 — издание Русфонда, и вместе мы работаем для того, чтобы регистр доноров костного мозга пополнялся новыми участниками и у каждого пациента с онкогематологическим диагнозом было больше шансов на спасение. Присоединяйтесь к нам: оформите ежемесячное пожертвование прямо на нашем сайте на любую сумму — 500, 1000, 2000 рублей — или сделайте разовый взнос на развитие Национального регистра доноров костного мозга имени Васи Перевощикова. Помогите нам помогать. Вместе мы сила.
Ваша,
Кровь5

comments powered by HyperComments
Стать донором Помочь донорам
Содержание бюллетеня