Вот вам три факта о работе потенциального донора Артура Каипова. Во-первых, после трудового дня у него отекают от напряжения ноги и ноет спина. Во-вторых, он постоянно придумывает, как усовершенствовать рабочий процесс, дважды был номинантом конкурсов инновационных идей. В-третьих, чтобы все получилось, ему нужно как следует выспаться. А теперь попробуйте угадать, кем он работает.

Долго прятать правду сложно — раскрою карты. Артур еще во время практики на втором курсе понял, что хочет стать кардиохирургом. Это счастливая профессия, где все ясно без слов: ты устранил механическую патологию, починил сердце — и сразу видишь результат. После учебы Артур начал работать в отделении кардиохирургии казанского Межрегионального клинико-диагностического центра. Сначала ординатором, потом врачом.

Было это не так давно, Артуру всего 30.

— В зависимости от объема и сложности операции я могу быть первым или вторым ассистентом, а могу быть и главным хирургом, — говорит он. — Но я еще молодой хирург, у меня все в основном впереди. Пока чаще бываю ассистентом. В московских клиниках некоторые работают в этом качестве всю жизнь. А во время ординатуры, бывает, человеку ни разу не удается подойти к операционному столу. У нас проще: с первого года ординатуры ты во всем участвуешь. Хотя бы минимально — выделить сосуд, что-нибудь зашить. Пациент не должен бояться, когда молодому хирургу доверяют что-то сделать самому. Всегда есть более опытный коллега, который его контролирует.

Неспециалисту кажется, что самое сложное в кардиохирургии — это, ну, скорее всего, трансплантация сердца, куда уж серьезнее. Но нет. Сам хирургический процесс пересадки достаточно несложный, говорит Артур, — конечно, в опытных руках. Надо сшить семь-восемь сосудов, обычно на это уходит час-полтора.

Зато немало логистических сложностей. На трансплантации задействованы две хирургические бригады. Одна уезжает на забор сердца, они должны его «вырезать красиво, правильно, в соответствии с методиками». А вторая в это время готовит реципиента к принятию органа. Его подключают к аппарату «сердце-легкие», останавливают и убирают старое сердце, подготавливают площадку.

Чей орган привезли, как погиб этот человек? Бригаде, пересаживающей сердце реципиенту, это знать запрещено — тут много юридических сложностей и тонкостей.

Широких возможностей подбирать орган, проверять тканевую совместимость нет. Все происходит слишком быстро.

— Мы примерно знаем данные донора, подбираем по группе крови, резус-фактору плюс смотрим на конституцию человека, чтобы сердце подошло по размерам, — говорит хирург. — В этом, кстати, главная трудность трансплантации комплекса «сердце-легкие», вот там обязательно нужен подбор по генам тканевой совместимости. Это пока делают только в НМИЦ трансплантологии и искусственных органов имени академика В. И. Шумакова.

Все это плановые операции. А самые сложные пациенты — неотложные. Например, говорит Артур, с острым расслоением аорты:

— У человека было высокое давление, а он за ним не следил. Аорта от постоянного высокого давления расширяется, расширяется, а затем начинает расслаиваться. Резервы тканей не безграничны, в какой-то момент где-то лопается. Летальность тут очень большая, но некоторым удается доехать до больницы.

–Это была не старая женщина, но ткани у нее были очень плохие. Шьешь — а они рвутся и расползаются. В операции участвовало все отделение, невозможно же работать без перерыва больше суток, — менялись помощники, менялись оперирующие хирурги. Присядешь на диванчик, сходишь поесть — и обратно в операционную. Может, надо было принять волевое решение и остановить операцию, но никакой хирург так не поступит, будет до последнего пытаться найти выход.

К сожалению, в тот раз ничего не помогло.

— Конечно, это очень грустно. Но если брать все в себя и копить, ничем хорошим это не кончится, — рассуждает Артур. — Надо уметь принимать факт, что есть вещи, которые хирург не может сделать.

В таких случаях войти в привычную колею очень помогают физические нагрузки. Без них хирургу вообще невозможно, уверен Артур. От стояния возле операционного стола опухают ноги, болит спина. Постоянное статическое напряжение чревато тромбофлебитом. Артур ходит в спортзал минимум дважды в неделю — по его ладной крепкой фигуре это видно. Всего понемножку: тренажеры, баскетбол, бассейн. Он считает, что все хирурги, с их стоячей нервной работой, должны заниматься, «чтобы меньше болячек было в будущем». Ну и хороший здоровый сон, конечно, нужен.

Но поднимемся в более высокие сферы. Стоять на одном месте в фигуральном смысле так же плохо и вредно, как в буквальном, — будешь врачом без кругозора. Чтобы развиваться, надо идти вперед. Артур пытается совершенствовать хирургические техники, он уже дважды становился номинантом конкурсов инноваторов, и даже получил от венчурного фонда средства для продолжения исследований. Жаль, понять, что он такое придумал, способен только врач.

А с донорством костного мозга получилось просто. Операции, которыми занимается Артур, полостные, кровезатратные. Трудно не понять, что пациентам нужны доноры. Артур давно сдает кровь, дослужился до почетного донора и продолжает вместе с коллегами ходить на сдачу хотя бы раз в месяц. Ему нравится: «Может, это субъективно, но ощущение такое, как будто обновляешься». Когда стало известно, что в Казани появилась лаборатория Русфонда для типирования потенциальных доноров, Артур долго не раздумывал и вступил в Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова.