Настина история: как подростком узнать о раке и принять свой диагноз

Корреспонденты Кровь5 готовили репортаж в Центре Блохина и случайно познакомились с девочкой-подростком из Саратовской области, которая проходит там лечение. Она не только рассказала, но и захотела написать для нас свою историю. Это открытый, честный рассказ, который, мы надеемся, будет полезен ее ровесникам и родителям, ведь совсем не очевидно, как говорить с ребенком на такую непростую тему, как рак. А еще ждем от Насти Юдиной продолжения.

— Меня зовут Настя, мне 15 лет, я из маленького города Балашова. Моя жизнь отличается от жизни моих сверстников, а все потому, что в 13 лет я заболела острым миелобластным лейкозом. На простом языке — раком крови.

До этого я видела по телевизору сюжеты про маленьких детей, болеющих раком. Всегда сочувствовала и боялась оказаться на их месте. Просто не верила, что такое может произойти со мной. Я была очень активной, посещала разные кружки, пыталась найти то, что мне интересно. А интересно мне было все! В школе всегда получала пятерки на физкультуре, участвовала в спортивных соревнованиях.

Было лето 2019 года. Ничто не предвещало беды. Я собиралась на несколько дней в Санкт-Петербург, к дяде. Внезапно у меня резко поднялась температура, а прежде стала опухать десна. Этому, впрочем, мы особого значения не придали, но вот когда подскочила температура, стало не по себе. Мы обратились к дежурному стоматологу, потому что был выходной. Нам сказали, что причина с зубами не связана, надо идти к педиатру.

Прождав до понедельника, мы первым делом пошли в больницу, где педиатр заявила, что у меня стоматит. Маму это не устроило, и она попросила направление на анализ крови. Результаты оказались не очень: высокое количество лейкоцитов, низкий гемоглобин.

Меня сперва положили в детскую больницу. Но в моем городе, увы, нет детских онкологов, и нас почти сразу направили в Саратов, где взяли необходимые анализы и отослали их в Москву. Пока мы ждали ответ, меня поддерживали переливанием крови и обычными физрастворами.

Ждать было трудно. Мне становилось хуже. Хотя я и старалась не подавать виду. Уже в Саратове родители и бабушка знали, что у меня проблемы с кровью и есть подозрение на рак, только мне об этом не говорили. Боялись ранить, надеялись, что вышла ошибка, ждали результатов из Москвы.

Я стала искать в интернете, что такое лейкоз. Выяснила, что это рак. Стало страшно. Я позвонила папе, он начал меня успокаивать и говорил, что это не рак, что это просто проблемы с кровью, которые быстро пройдут. Мама говорила то же самое, и я успокоилась. До приезда в Москву.

Во время госпитализации в Саратове соседка по палате рассказывала про лейкоз, про то, что был мальчик с таким же диагнозом и он вылечился за четыре месяца. Но тогда четыре месяца мне казались очень долгими.

24 июня мы с мамой приехали в Центр Блохина. Нам подтвердили диагноз. Только мой мозг не хотел воспринимать, что это рак, и, когда у меня спрашивали «Ты болеешь раком?», я отвечала, что нет, я болею лейкозом. Что он лечится и это не рак. Что медицина все победит. Так меня настраивали родители, за что я им очень благодарна.

Но как бы болезнь ни называлась, я все же понимала, что это рак. Мне было тяжело. Я много плакала вначале, не могла понять: почему именно я и почему летом? Однако надежда во мне не угасала, надежда на то, что я справлюсь и продолжу свою жизнь! Докажу всем, кто говорил, что рак не лечится, что они неправы. Что раз Бог выбрал меня для прохождения этого пути, то я обязательно его пройду и буду помогать другим людям.

Так со временем я приняла эту болезнь. И считаю себя самой счастливой на планете. Ведь я не онкобольная — я онковыздоравливающая.