Шура Ефремова

Никто кроме них

Что общего у десантников и доноров костного мозга?

Сегодня принимают поздравления одни из самых элитных войск Российской армии – воздушный десант. С одной стороны, десантники всегда были гордостью России, на них равнялись, а подрастающие пацаны брали пример. С другой – День ВДВ чаще ассоциируется с пьяным дурачьем, плескающимся в фонтанах и орущим армейские песни. Многие из настоящих виновников торжества отмечают этот день спокойно, в семейном кругу. У них нет ни малейшего желания смотреть, как «лже-десантники» бьют о голову бутылки и кидаются на прохожих с вопросом: «А ты служил?»

Настоящие бойцы ВДВ – смелые и скромные люди, и их гораздо больше. Они мечтали носить голубые береты с честью и достоинством, и те, чьи мечты сбылись, теперь могут справиться с любой задачей и в гражданской жизни. Например, наши герои вступили в регистр доноров костного мозга, чтобы помочь другим победить рак. Они рассказали нам о своей службе в армии и о знаменитом девизе, который сопровождал их на протяжении всей жизни.

Почему ВДВ?

Павел Плетнер из Москвы, заведующий дневным стационаром хирургического профиля Центральной клинической больницы РАН:

– Я рос хулиганом, ребенком улицы. Тогда как раз были модны рэп, тусовки, скинхеды, стычки между районами, хотелось же казаться крутым, а-ля «Бандитский Петербург». Поэтому, чтобы исправить мою безалаберность и мое хулиганство, жизнь подготовила сюрприз, и я отправился служить в армию, в ВДВ.

В те годы армии пытались избежать, была вторая чеченская война, не лучшее время для службы. А я пошел, и ни капли не жалею — это были одни из лучших лет моей жизни.

Павел Глазунов из Абакана, руководитель проектов строительства:

– Я хотел стать военным, даже в школе ходил в военно-патриотический клуб. Мы постигали азы службы в армии, учились ориентироваться на местности, изучали военное дело, стрелковое оружие, прыгали с парашютом.

К концу обучения я сделал 53 прыжка и выполнил 2-й разряд по парашютному спорту.

Потом увлекся спелеологией — лазил по пещерам, коих у нас в Хакасии достаточно. Вообще, к армии готовился.

И к моменту призыва я четко знал, что пойду в ВДВ. Почему? Во-первых, я имел опыт в прыжках с парашютом. Во-вторых, меня знали как участника патриотического клуба. В-третьих, мой руководитель много рассказывал о службе в этих войсках.

На службе и на гражданке

Павел Плетнер:

– Был 1999–2001 год, я служил сначала в Наро-Фоминске, потом отправили учиться на сержанта в Тульскую область, там и остался. Армейские годы были незабываемыми — нас кормили супом из квашеной капусты, на второе – тушеная капуста и компот. Ездили на разбитой технике, стреляли мало, не хватало патронов, одежду давали одну на весь год, и попробуй ее порви.

Правда, бутылки об голову бил на показательных выступлениях. Ударил раз так, что осколок стекла воткнулся в перегородку носа. Я стою довольный, что бутылка разбилась, и не чувствую, что кровь бежит.

На самом деле это не больно и не страшно, главное – решиться, показать свое бесстрашие. Войска ВДВ этим бесстрашием и отличаются от других войск. Нам вбивали в голову, что мы лучшие и самые-самые, и вот эта пропаганда – она настолько вбивается в голову, что начинаешь понимать: если не мы, то кто? Как, собственно, и звучит девиз ВДВ: «Никто, кроме нас».

К концу второго года службы мы с товарищами подрасслабились: ходили по части небритыми, неподшитыми, думали, что нам ничего уже не сделают, до конца службы оставались считаные дни. И 28 мая в таком безобразном виде нас увидел командир части. Через час нас уже там не было, уволили на пять дней раньше.

Помню, вышли втроем за ворота и поняли, что мы брошены, как котята, никому не нужны. Привыкли, что нас кормят, одевают, а тут надо что-то делать, куда-то ехать, телефонов тогда не было, родителям позвонить никак, денег нет, в руках только сумка и увольнительный билет, по которому мы могли уехать домой.

Расстроились тогда очень, что армия позади осталась, столько ждали последний день, а тут раньше времени поехали домой.

После службы поступил в военно-медицинскую академию, выучился на врача-проктолога. Получил офицерское звание: лейтенант. У меня династия врачей: отец — уролог, мама — педиатр, бабушка — фтизиатр, дедушка — лор. Жена моя будущая тоже оказалась врачом, она реабилитолог.

Я с детства был в медицине, с мамой ходил на смены. Помню, был Новый год, и я вместе с больничными детьми встречаю праздник. Они в костюмах, но все перевязанные, кто-то на инвалидных креслах. Поэтому не было вопросов, куда поступать и кем быть в будущем.

Павел Глазунов:

– Я служил срочную в 1992–1994 годах, по распределению попал в Амурскую область, поселок Магдагачи. Вместе со мной было еще около десяти ребят из Хакасии. Когда земляки рядом, и служить легче, мы общались на протяжении всей службы, поддерживали друг друга. Первое время было трудно и тяжело, особенно первые два-три месяца.

Самое сложное было — тоска по дому, конечно.

После армии я пошел по контракту, потом еще и еще, втянулся, в общем.

Теперь я руководитель проектов строительства — участвую в переговорах, подписываю бумаги, управляю людьми. Работа нормальная, нескучная.

Девиз как призыв

Павел Плетнер:

– В регистр доноров костного мозга я вступил, можно сказать, случайно. Был донором крови и тромбоцитов, и на одной из донаций мне предложили вступить. Я, конечно, как врач знал, что такое – быть донором костного мозга, поэтому и согласился, тут же спонтанно родилась идея сделать из этого акцию и привлечь других медицинских работников Центральной клинической больницы Российской академии наук. Меня поддержал главврач Алексей Никитин, и 13–14 ноября 2018 года прошла акция. Около 50 человек вошли в базу доноров. Если она помогла хотя бы одному человеку найти донора и выжить, то это успех.

Я до сих пор многих своих сослуживцев помню поименно. Кто-то из них продолжил службу и сейчас гордо носит офицерское звание, кто-то стал предпринимателем. Но стали они донорами костного мозга или нет, не знаю.

Было бы хорошо, если бы все, кто причастен к службе в ВДВ, вступили в регистр.

Это бы увеличило число состоящих в нашей российской базе, и у кого-то появился бы шанс на жизнь. Ведь девиз десантника остается с ним на все жизнь — «Никто, кроме нас».

Павел Глазунов:

– Год назад я принял решение вступить в регистр доноров костного мозга. Когда мне рассказали про донорство, сразу заинтересовался. Узнал, что процедура безопасная и практически безболезненная, и сдал анализы. Вообще, тема рака – она такая близкая, что ли. Отец болел онкологией, от этого и умер.

Если есть возможность одержать хоть малую победу над этим врагом, ее нужно использовать.

Да и спасти жизнь человеку, особенно ребенку, — это многого стоит, как мне кажется. У меня самого двое детей. Пригодится ли мой костный мозг, одному Богу известно. Но мне искренне хотелось бы помочь, чтобы я, частица моего организма спасла жизнь человеку.

Как в нашем знаменитом девизе? «Никто, кроме нас». Ведь ВДВ — это не просто прыжки с парашютом и романтика в небе. Это особая подготовка бойца, прежде всего моральная, психофизическая. Там учат не только как в полете лететь, учат переступать через себя, свои страхи, поэтому человек, который умеет переступать через себя, может отдать и частичку себя.