Никита Аронов (текст), Алины Десятниченко (фото)

Татьяна, которая полюбила Екатеринбург

Знакомьтесь: Татьяна Мелихова, 46 лет, Ростов-на-Дону, верстальщик, состоявшийся донор костного мозга.

«В регистр я вступила лет семь назад. Дело в том, что я постоянно сдаю кровь. И вот пришла как-то на нашу ростовскую станцию переливания и заметила штендер, призывающий стать донором костного мозга. Зашла в администрацию: так и так, хочу вступить. Они увидели, что у меня перевязана рука. Говорят: “Раз вы уже кровь сдавали, нам хватит того, что мы взяли на анализ. А вы только анкету заполните”. Так и оказалась в регистре.

Я почему-то решила, что раз вступила, то уже завтра или послезавтра мне позвонят и позовут. А в итоге все затянулось. Мне уже должно было исполниться 45. Я тогда не знала, что люди остаются в регистре до 55. И думала, что все, уже не стану донором. Но зимой 2018 года мне позвонила заведующая нашей станцией переливания Элла Евгеньевна. Я как раз на работе была. Говорит: “Вы, возможно, подходите, готовы сдать костный мозг?” Конечно, готова. Сказали, что пациент – молодой человек, на год старше моего сына, сейчас ему 21 год, получается.

Вообще, у меня двое детей. Есть еще десятилетняя дочка. Она как раз тренируется недалеко от станции переливания. Я ее на тренировку отвезла и зашла на станцию, сдала еще две пробирки. После повторного типирования сказали, что нас шестеро подходящих доноров, но я подхожу лучше всех. Если согласна, надо лететь в Екатеринбург.

Потом мы с Екатеринбургом долго созванивались. Я работаю в журнале единственным верстальщиком, поэтому просила, чтобы поездка не попала на сдачу номера. Они мне пошли навстречу. А с работы меня без проблем отпустили.

Перед покупкой билетов люди из Екатеринбурга еще раз уточнили, готова ли я. Я даже удивилась вопросу: раз сказала, что готова, значит, готова. Это уже потом я поняла, что многие боятся донорства. Тем более что тогда, два года назад, информации в интернете почти не было. Я по разным сайтам долго искала противопоказания, но ничего толком не нашла.

Единственное, о чем я попросила, чтобы перелет был дневной, потому что ночные самолеты плохо переношу. В 10 утра вылетела из Ростова, пересадка в Шереметьеве, и в 8 вечера уже приземлилась в Екатеринбурге. Только у нас было +8, а у них −26. Я человек южный и к таким морозам не привыкла. И мой телефон тоже – на холоде все время садился.

Меня встретили на машине и поселили прямо в больнице. У них на первом этаже есть крыло для людей, которые на коммерческой основе хотят поправить здоровье. Жила одна в комнате, с душем и телевизором, как в одноместном номере гостиницы. Кормили, конечно.

Первый день меня полностью обследовали – от и до. Делали УЗИ и флюорографию, брали кровь. Я спрашивала врача, какой способ донации будет лучше мне и моему мальчику, моему реципиенту. Врачи сказали, что для обоих лучше медикаментозный способ. И начали колоть препарат: утром укол и два вечером. Препарат я перенесла нормально, только очень болела голова. А лекарства от головной боли нельзя было принимать.

Тут как раз 8 Марта настало, врач мне букет вручил. Потом спрашивает: “Вы же, наверное, в театр хотите? Мы вас отвезем”. Была опера на немецком языке, первый раз такое слышала и большое удовольствие получила.

Еще мне экскурсию устроили на машине с водителем и экскурсоводом. Показали город, сводили к стеле на границе Европы и Азии. Заботились, как родители о детях или как дети о родителях. Про сдачу костного мозга тоже все рассказывали. Объясняли, где и как это будет. На любые вопросы давали ответы, кроме одного – кто мой реципиент.

Потом, это было числа 11 или 12 марта, меня плотно покормили – не хотелось есть, а надо, – положили на кушетку и подключили к аферезному аппарату. Это такая центрифуга, в которой отфильтровываются кроветворные клетки. Но кровь через нее не потоком идет, а медленно, как в капельнице. Поэтому все долго. Продолжалось это часов шесть. Я то спала, то с медсестрами разговаривала. Они рассказывали, что до меня сдавал молодой парень, так он все время в телефоне сидел. На следующий день оказалось, что клеток собрали мало и надо еще полежать.

А потом я полетела домой, оказывается, есть даже прямой рейс из Екатеринбурга в Ростов. Потом мне примерно неделю очень хотелось спать. Но постепенно жизнь вошла в обычную колею.

Сначала я очень хотела узнать, как там мой мальчик. Реципиенты ведь не на 100% выживают, даже если все удачно прошло. С другой стороны, очень страшно было: вдруг он не справился. Каждый день его вспоминала, думала, позвонить или нет. Но жалела себя, боялась услышать страшное. А этой осенью, уже через полтора года после всего, мне по другому поводу позвонили из Екатеринбурга. И я, пользуясь случаем, спросила про реципиента. Мне сказали, что идет ремиссия, что все хорошо. Жизнь моя наладилась после этого.

Я часто о нем думаю и желаю, чтобы он был здоров. Хотелось бы, конечно, взглянуть на него и понять, похож он на меня или не похож. А с другой стороны, есть такая пословица: сделал добро и отойди.

Нет, если реципиент захочет, я бы с ним встретилась. Сейчас как раз уже два года скоро будет. С удовольствием прилечу для этого в Екатеринбург, очень мне этот город лег на сердце. Там все смеялись над моим южным говором. А я над тем, как они говорят, – прямо как в сериале “Реальные пацаны”. Еще в Екатеринбурге сумасшедшего размера деревья. Березы как сосны высотой. В общем, замечательный город. Главное, чтобы морозов не было».

Экспедиция «Совпадение» организована Русфондом при поддержке Фонда президентских грантов, Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека и Общественной палаты РФ и информационной поддержке фонда «АиФ. Доброе сердце».