Светлана Белозерова

Потенциальный донор костного мозга, приглашенный редактор проекта КРОВЬ5

Почему-то в детстве произведения замечательного петербургского писателя Бориса Алмазова прошли мимо меня. Тем, наверное, ярче впечатления от его книг, если читать их в зрелом возрасте.

Борис Алмазов родился в 1944 г. в Ленинграде, и ему не понаслышке знакомы все трудности послевоенного времени. В сборник под названием «Серега и Пифагор» входят рассказы о жизни в изуродованном войной и блокадой городе, о самой светлой и беззаботной поре — детстве, когда так просто быть счастливым, когда мечты просты и наивны.

Искренние рассказы о двух друзьях — Сереге и Борьке по прозвищу Пифагор — наполнены смешными событиями, радостями и открытиями, юмором и авторскими личными переживаниями. Но Алмазов ни в коей мере не соревнуется с Носовым и Драгунским, удивительным образом удерживая равновесие между юмором и лирикой: вроде только что было невозможно смешно, а через минуту щиплет в носу и ком стоит в горле.

Читаем с сыном Алмазова вслух, а некоторые, особенно полюбившиеся рассказы, перечитываем с особым удовольствием. Любимый рассказ сына — «Козлов и Баранов» — о том, как мальчишки бежали утром в школу по железнодорожным путям и вдруг заметили мешок, чемодан и лежащего на снегу человека. Фантазия рисует им картины одну страшнее другой: им чудятся бандиты, воры, золото… Но, решившись подойти поближе, дети выясняют, что на снегу лежит офицер, который ехал домой, спрыгнул с поезда раньше времени, потому что так ближе к дому, но у него открылась рана и он потерял сознание. Мальчишки вызывают медсестру, их ведут в дежурную часть — составлять протокол. Испугавшись, что им влетит в школе за прогул, Серега и Пифагор называют себя чужими фамилиями — Козлов и Баранов. Однако дежурный милиционер благодарит их за благородный поступок и обещает сообщить в школу.

Рассказ «Нечетный закон» раскрывает происхождение прозвища главного героя, который считал, что открыл новый математический закон. Здесь мы видим разрушенный послевоенный Ленинград, неподдельную детскую радость от того, что повезло поиграть в мяч не консервной банкой, а новым, настоящим кожаным мячом, и слезы неизвестной научной сотрудницы института, в чье окно, как нарочно, и влетел этот самый мяч.

В рассказе «Серебряный конь, золотые копыта» автор описывает переживания ребенка, который безнадежно мечтает об игрушечном коне с витрины универмага, но вынужден отгонять эти мечты, так как чувствует себя взрослым, опорой мамы и бабушки.

Мне кажется, нет такой семьи, которой не коснулась бы война. Помню рассказы бабушек, о том, как провожали на войну мужчин: провожали все, а встречали немногие. Дети работали наравне со взрослыми, спасаясь от голода, пекли лепешки из лебеды, берегли единственную пару обуви. Но, несмотря на все неприятности, детство — лучшее время. Воспоминания старшего поколения (да и мои собственные) подтверждают это постоянно.

Свою сегодняшнюю запись я попытаюсь закончить в алмазовском стиле. В самом первом рассказе сборника он вспоминает, как по пути в детский сад им с мамой часто встречались колонны немецких военнопленных — тысячи солдат пересекали улицы изуродованного города, который они три года морили голодом и бомбили. При этом пленные всегда пели. Может быть, им было страшно.

В студенческие годы, в период летних каникул, довелось мне поработать переводчиком в сопровождении немецких туристических групп на теплоходах. Стандартный маршрут: Москва — Санкт-Петербург и назад, по рекам, каналам, водохранилищам и озерам.

На теплоходе предусмотрена развлекательная программа, которую мы — студенты — организуем для туристов сами. Что же мне достанется на этот раз? Утреннюю зарядку уже вела, вечерний марафон «Бегом по палубе» тоже, танцевальный вечер устраивала. И вот в этот круиз я — руководитель хора. Причем пою я так себе, а желающих петь русские песни хоть отбавляй: идут семьями, торопятся. Что же выбрать на первый раз? Спрашиваю у музыкантов, те хором — «Катюшу!»

Я уже и тексты латиницей напечатала, но… передумала. Пускай никому страшно не будет. В результате, выучили «Подмосковные вечера». До сих пор храню диск с записью отчетного концерта, где так душевно с немецким акцентом выводят мои туристы: «Ne slyschny v Sadu dazhe Schorohiiii».

…