Илья Пилюгин

Потенциальный донор костного мозга, приглашенный редактор проекта КРОВЬ5

В кризисной ситуации бывает очень неприятное состояние — растерянность. Ты не понимаешь, что делать. Вернее, понимаешь, но дел так много, что они путаются в голове, цепляются одно за другое, и непонятно, с чего начинать. У наших подопечных такое бывает сплошь и рядом. И в такие минуты важно присутствие того, кто поможет разгрести этот «завал» и подсказать направление.

Делается это так. Мы составляем с нашими подопечными план выхода из кризиса. В этом плане отмечается конечная точка нашей общей работы и конкретные шаги на ближайшие две недели. А через две недели составляется новый план – в нем при необходимости корректируется конечная точка, записываются новые шаги и обязательно записывается то, что подопечная уже успела сделать. Самое главное — делать эти шаги и не бояться. В случае с Мадиной, о которой я рассказывал в прошлый раз, мы, к сожалению, даже не успели помочь ей сделать первые шаги. Но сегодня я расскажу о похожем случае, где все-таки матери двоих детей удалось выйти из круга насилия. Этот случай коснулся обоих наших приютов — и в Махачкале, и в Воронеже.

Когда мы открыли центр «Тёплый дом на горе» в Махачкале, к нам проявили большой интерес социальные службы разных районов. Вспоминаю случай, когда мы утром позвонили в женскую консультацию Кизляра, чтобы встретиться с заведующей, рассказать о нас. Два часа пути, мы заходим в здание, находим кабинет заведующей — а там целая толпа. Мы подумали: «Собрание какое-то. Подождем, пока закончится». А нам говорят: «Заходите! Мы вас ждем». Оказалось, заведующая женской консультацией позвала на нашу встречу и своих врачей, и представителей местных органов опеки, и сотрудников соцзащиты. Мы приятно удивились — вот так реакция. Конечно, рассказали им о себе, оставили контакты.

И вот через неделю-две нам в приют направляют мать с двумя детьми, по имени Светлана. Представители соцзащиты объяснили, что женщина — сирота, росла в интернате, сейчас живет в пьющей семье — пьют и ее сожитель, и его мать. Рассказали, что им постоянно поступает информация о том, что Светлана терпит побои. Что жить ей не на что, и в доме создается ситуация, которая угрожает жизни и здоровью детей, поэтому по правилам они должны детей изъять.

— Но девочка очень неплохая, — добавили работники соцслужбы. — Может, она и выпивает с ним, но пока здоровая. И не курит. Возьмите их к себе в кризисную квартиру, мы машину выделим, чтобы их доставить. И письмо на бланке тоже дадим.

«Девочке» было 30 лет, но, несмотря на возраст, она действительно производила впечатление запуганного ребенка. Взгляд исподлобья, недоверчивый. Держится зажато, будто не зная, куда себя деть. Везде старается занимать как можно меньше места. И говорит так, будто стесняется своего голоса — тихо и односложно. Как писал Фет: «Обнять и плакать над тобой». Часто такие женщины становятся жертвами мошенников — они не имеют собственного голоса, не могут сказать «нет», ими легко манипулировать.

Светлана была рада, что попала в наш Центр. Устроилась работать на автомойку, потом оказалось, что работодатель ей недоплачивает — пользуется тем, что она сирота, заступиться за нее некому, а сама за себя она постоять не умеет. Этого следовало ожидать. — Зря он решил, что за нее некому заступиться! — сказала наша сотрудница Фарида и поговорила с администратором автомойки так, что деньги он отдал сразу.

Через пару месяцев Светлана стала думать, не вернуться ли ей домой. Это бывает у жертв насилия. Психологи говорят то о «стокгольмском синдроме», то о «треугольнике Карпмана» (созависимость жертвы и тирана, это часто встречается в семьях наркоманов и алкоголиков). Но Светлана знала, что если она вернется, органы опеки будут вынуждены забрать ее детей — они ее предупреждали. И тогда мы предложили ей «ход конем» — переехать в наш Центр в Воронеже. Все равно в Кизляре ее ничего не держало: ни собственности, ни родни (если не считать родней алкоголическую банду). Сертификат материнского капитала она успела оформить в Махачкале, так что все документы были при ней. В результате, наши сотрудники посадили женщину и ее двоих детей на поезд. Благо, Светлану не пришлось долго уговаривать.

Покупка комнаты в Воронеже заняла несколько месяцев. Там тоже было не все гладко. Света познакомилась с какой-то непонятной риэлторшей, которая тоже ею манипулировала, как хотела. То возьмет какие-то непонятные расписки с нее, то заберет паспорт якобы для того, чтобы что-то оформить, не отрывая Свету. А потом держит этот паспорт по несколько недель у себя. Правда, все это время мы следили, чтобы никто ее не обманул и держали действия риэлтора на контроле. И все время мы твердили Светлане, как герой чеховского рассказа «Размазня» — своей робкой гувернантке: «Нельзя быть такой робкой! Нельзя быть такой беззубой!»

В результате, комнату она купила. Одна из наших жертвователей помогла обставить новое жилье. Теперь Светлана живет на своей территории, в городе Воронеже. Собственник! Дети ходят в сад и в школу по прописке. Несколько раз я спрашивал, не скучает ли она по Кизляру. И всегда она в своей манере, будто стесняясь, улыбается и тихо отвечает: «Нет. Не скучаю. Тут лучше».

Я не гарантирую, что Светлана больше никогда не попадет в трудную жизненную ситуацию, что ее никто не обманет, не воспользуется ее наивностью. Но я точно знаю, что ее настоящее лучше прошлого. Она смогла выбраться из ямы. У нее нет образования, достоинства и умения постоять за себя. Зато, в отличие от многих, Светлана делает шаги. Робкие, боязливые — но шаги.

…