Аделаида Сигида

Дружба

Рассказ об отношениях людей для старшего школьного возраста

В школе нас дружило пять девочек. В 11 лет настала пора любви. Но с любовью творилась такая же ерундень, как и с дружбой. Любить было некого. То есть вообще.

От отчаяния все поголовно влюблялись в Юру Шатунова, а я в целях оригинальности влюбилась в Гребенщикова и написала ему два письма в газету «Комсомольская правда». Увы, ответа мне так и не пришло, и я плакала ночи напролет, рисовала портреты своего любимого и даже написала один стих: «Мечты прошли, осталась гадость».

Была в нашей компании девочка Лена. Была она самая завалящая во всех отношениях — маленькая и страшненькая. Лена всю жизнь не вылезала из троек и двоек, была дочерью продавщицы-одиночки. Мы смотрели на Лену, как смотрят настоящие подруги — с сочувствием и презрением. Мы были высокие, красивые, у нас были родители-инженеры, и нас ждало блестящее будущее.

Однажды Лена призналась, что любит брата Наташи — Алешу. Брат у Наташи был дурак дураком. Зато их отец был начальником цеха на заводе, а мать — главным бухгалтером. Алеша понимал свое превосходство над Леной и долго думал: разрешать ли ей его любить? Алеше было 17 лет, Лене — 13. Алеша учился в ПТУ. Из техникума, куда его по блату пристроил отец, Алешу выгнали за умственную неполноценность.

Лена нашла к Алеше подход — стала приносить ему торты. Она даже предлагала Алеше вступить с ним в половую связь. От связи Алеша отказывался, а торты они съедали с сестрой Наташей на пару.

— Пусть еще чего-нибудь принесет, — толковала Наташа Алеше.

—А чего? — чесал репу Алеша. В голову ему ничего не приходило.

Мать Лены работала продавцом в кондитерском магазине. Один раз Лена принесла Алеше коробку конфет весом 10 кг — конфеты ее мама украла из магазина и планировала продать. Но Лена украла конфеты у матери и подарила их Алеше.

Но он хотел разнообразия.

— А ты скажи ей, пусть химию сделает,  — однажды предложила Наташа.

Алеша потребовал химию. Наташа рассказала всем в классе про химию. Весь класс хохотал. Я не понимала, чего тут смешного: я тоже сделала бы химию, если бы потребовал Гребенщиков.

Через неделю смех утих, и Наташа придумала новую прическу.

— А ты скажи ей, пусть пострижет волосы коротко! — предложила она Алеше.

Буквально через день Лена отрезала всю химию, за которую отдала три крепких советских рубля.

Наташа прибежала в школу на полчаса раньше. Она встречала всех у входа и торжественно заявляла:

— Он сказал ей отрезать кудри!

Все снова хохотали. Хотя, конечно, и в стрижке не было на самом деле ничего смешного.

— Ты давай это, кончай банальности, — предупредил брат Наташу. — Придумай оригинальное что-нибудь.

— А ты скажи, пусть она волосы покрасит зеленкой! — придумала Наташа.

Весь класс ждал Лену с нетерпением. Наконец дверь открылась. Лена пришла с зелеными волосами и зеленым лбом. Все попадали от смеха под парты. Лену выгнали из класса, а ее мать вызвали к директору.

Зеленые волосы приказали состричь. Когда мать Лены пришла домой, та уже сидела совершенно лысая: после школы она уже успела навестить Алешу и Наташу, которые решили, что лысая Лена — это будет очень смешно.

На следующий день мать Лены снова вызвали к директору и потребовали купить Лене парик. Мать купила парик, но Алеша велел Лене не носить парик.

К этому времени торты закончились — вдруг выяснилось, что Лена покупала их на украденные у матери сто рублей. Больше у матери-продавщицы красть было нечего.

— Она что, без тортов, что ли, будет ходить? — возмутились Алеша с Наташей.

И решили больше не пускать Лену к себе домой. Лена писала Алеше письма и написала их даже больше, чем я — Гребенщикову. Она сочинила ему стихи, и не один, как я, а сразу много. Типа:

Она часами сидела на лестнице, но Алеша ей не открывал. В конце концов Лена перестала приходить к нему. А потом перестала приходить и в школу. Она исчезла вместе с матерью-продавщицей, и воспоминания о девочке с зелеными волосами еще долго будоражили наш класс.

С Алешей после исчезновения Лены стали происходить странные вещи. Он закончил ПТУ, и его забрали в армию. Через пару месяцев отцу Алеши пришло письмо от командира части: «Я знаю, что вы начальник на заводе,  — писал командир. — Пожалуйста, задействуйте все свои связи и возможности, чтобы забрать отсюда вашего сына. Иначе я не знаю, чем это кончится. Я не хочу неприятностей».

Отец Алеши пошел в больницу. Он просил поставить сыну задним числом какой-нибудь диагноз, который можно было бы отправить в военкомат. Самым хорошим диагнозом оказалось недержание мочи. Но оформить диагноз не успели — из части пришло письмо, что Алеша повесился. Но не так, чтобы совсем — Алешу сняли и теперь везут в теплой машине в психбольницу по месту жительства.

Мы с Наташкой поставили в сумку кефир и поехали в психбольницу. Она располагалась в лесу. Алеша вышел к нам лысый, с головой, замазанной местами зеленкой.

На скамейках суетились какие-то тетки с кефиром. Периодически из дверей выходила какая-то алкашня.

— Здесь у всех белая горячка, — сообщил нам Алеша.

У него самого тоже была горячка. Так сказали врачи. Но не белая, а черная. Через три месяца Алешу выписали из больницы с диагнозом «шизофрения». Тортов ему больше никто не носил. Вскоре он уехал в деревню, запил и через пять лет заживо сгорел в избе, доставшейся в наследство от деда.

Его сестра Наташа выучилась на экономиста, но работать устроилась менеджером по продаже окон. Вышла замуж за такого же продавца окон и родила девочку Варю, которой сейчас 10 лет и которая до сих пор не начала говорить.

…Так вот о дружбе. Месяц назад мне пришло письмо в одной из социальных сетей. Писала мне Лена. Оказывается, в 18 лет она вышла замуж за пожилого генерала. Сейчас у нее с генералом четверо детей, дом площадью 500 квадратных метров и 23 собаки. А еще Лена хочет купить двух лошадей.

— Как там Алеша? — спросила меня Лена по скайпу.

— Отлично, — почему-то сказала я. — У него двое детей, он мастер на заводе. У Наташи тоже.

— Что тоже?

— Нормально. В какой-то фирме она главный бухгалтер, живет в центре Москвы.

— А ты как? — спросила Лена.

В этот момент интернет завис, и Лена застыла в компьютере с вопросительным выражением лица, в котором странным образом читалась моя собственная жизнь. Я нажала на кнопку, и экран погас.

В оформлении использованы цветные литографии Фр. Шмидта “Эволюция домашней утвари согласно учению Ч. Дарвина”