Прошло два долгих года, прежде чем Алексею Абозину смогли поставить диагноз «Т-клеточная лимфома, 4-я стадия». Многое на пути к своему спасению он считает везением. Но определенно по-настоящему ему помогла пересадка костного мозга от неродственного донора. Алексей поделился с нами своей историей.

– Я хорошо помню, с чего все началось. С горла. В какой-то момент оно начало болеть, все сильнее и сильнее, увеличились миндалины, стало больно глотать. Я был уверен, что это простуда, и не обратил особого внимания. К тому же почти одновременно на теле у меня появились прыщики – они зудели и беспокоили куда больше. Поэтому я и отправился к дерматологу в районную больницу, а затем к аллергологу-иммунологу уже в областную (Алексей из Новгородской области. – Кровь5). Симптомы у врачей тоже вызвали недоумение, но анализы крови были нормальные – решили, что это аллергия.

А потом я обнаружил, что у меня воспалились лимфоузлы, причем за несколько дней сразу в нескольких местах. Поднялась температура, увеличились еще больше миндалины, я все время чувствовал слабость, потливость. Но ни биопсия лимфоузла, ни пункция костного мозга, ни анализы крови – ни одно из этих исследований не обнаружило онкозаболевание.

И сам очаг может располагаться в одном единственном лимфоузле, при этом давать симптомы по всему организму.

Диагноза не было, а чувствовал я себя все хуже и хуже. Была страшная слабость, постоянно высокая температура. Миндалины увеличились до таких размеров, что я мог есть только жидкую пищу и бананы, потому что они мягкие. Яблоки приходилось перетирать в пюре. Яйца, мясо буквально не лезли в горло. До болезни я занимался спортом, был такой крепкий, плотный, а тут похудел на 20 килограммов, стал похож на подростка.

Врачи только разводили руками: биопсия ничего плохого не показывала. Я сам уже перебрал самые разные возможные диагнозы, даже предположил, что, может, меня укусил малярийный комар, ведь антибиотики, которые мне назначили в инфекционной больнице, немного помогли, сбили температуру.

А потом мне стало совсем плохо. Я почти не ел, с трудом передвигался – тогда друзья перевезли меня в Питер, откуда скорая увезла в больницу. Там поставили новый диагноз – красная волчанка – и начали лечить гормонами. И опять иллюзия, что наконец подобрали терапию. В течение нескольких месяцев вроде было улучшение, казалось, я пошел на поправку. Но потом все вернулось на круги своя, мне опять стало хуже, и тогда меня направили в Горбачевскую клинику в Питере (имеется в виду НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой, где оказывается помощь и взрослым. – Кровь5).

Медицинский случай

Это стало моим первым большим везением. Потому что наконец нашелся врач, который готов был удалить мои огромные миндалины, которые уже практически перекрывали все горло. Я безмерно благодарен хирургу Долгову, который решил рискнуть: в миндалинах могли располагаться крупные кровеносные сосуды из-за их гипертрофии, и многие боятся делать операцию из-за возможной большой кровопотери.

В той же клинике мне повезло встретить еще одного врача, который, изучив мой случай, посоветовал собрать все мои стекла (так на медицинском сленге называются результаты анализов. – Кровь5), а их у меня было штук 15 к тому времени, и еще раз отдать их на исследование, а попутно сделать еще одну биопсию.

Надо сказать, что поставить диагноз – удовольствие дорогое. Сумма за исследования была астрономической, хорошо, клиника пошла навстречу, и мне уменьшили сумму.

Привычным маршрутом я отправился за результатом – я столько раз это проделывал, что не было ни волнений, ничего, только усталость. Регистратор протягивает мне бланк, на котором я читаю: «Т-клеточная лимфома». Я успел поднатореть в медицинских знаниях – не первый год борюсь с неизвестной болезнью, так что слово «лимфома» мне знакомо. «Это ведь онкология?» – уточняю я. Регистратор кивнула в ответ.

Уже потом у врача я узнал, что у меня 4-я стадия. А тогда только выдохнул, даже с некоторым облегчением: ну наконец-то есть диагноз, значит, понятно, как лечить, от чего. И, значит, я смогу выздороветь.

Жажда жизни

Мне очень хотелось вылечиться, так что я был не просто послушным пациентом. Я был готов испробовать все возможные средства. Прошел курсы высокодозной химиотерапии. По лимфоме существуют протоколы лечения, всего три ветки, каждая предполагает проведение двух-трех процедур с капельницами. После первой, не давшей результата, я себя успокаивал, что вторая непременно поможет. После второй уговаривал, что уж третья будет точно в цель. Нет, ничего не помогло. И я, честно сказать, был уже на грани срыва.

Потом была экспериментальная лекарственная терапия, лучевая терапия.

В 2019 году она стоила порядка 400 тысяч рублей. Друзья, близкие, коллеги сказали: «Соглашайся, мы поможем тебе с деньгами». Я также благодарен за помощь благотворительному фонду AdVita.

И снова мне необыкновенно повезло. Донора костного мозга мне подобрали очень быстро. Когда взяли мою кровь и провели генотипирование, обнаружилось несколько подходящих доноров. Так что я даже побеспокоиться об этом не успел.

Начали готовить к пересадке: разные исследования, лечение всего, что нужно залечить, назначали операцию на ноябрь. А буквально за пару недель до нее сообщают: «Ваш донор взял медицинский отвод». Это означает, что он не отказывается от сдачи клеток костного мозга, а просто не может в данный момент, как правило, по состоянию здоровья.

Это все я узнал потом. А тогда, в ноябре, врачи решили отложить операцию и провести ее после новогодних праздников.

Я совершенно не помню, как встречал 2020 год, который стал годом моего второго рождения. Не помню, с друзьями был или дома. Было ли какое-то застолье. Помню лишь, что настроение было приподнятым. Я в то время себя неплохо чувствовал, мог и ходить, и есть. И надеялся, что выхожу на финишную прямую своего лечения, что трансплантация принесет улучшение.

Вот шампанское точно тогда не пил. Впервые я его выпил только через год после трансплантации, когда отмечали новый, 2021-й год. Потому что тогда все было уже позади: и пересадка донорского костного мозга, и РТПХ (реакция «трансплантат против хозяина»), и развившийся неожиданно гепатит В. Говорят, что он часто встречается после пересадки, и связано это с нарушением работы кровеносной системы.

Человек с большим сердцем

Год назад я приехал в гости к своему донору (встреча донора и реципиента возможна по обоюдному согласию и не раньше двух лет спустя после пересадки. – Кровь5). До этого я лишь знал, что он молодой мужчина из Дагестана. И все. А тут мне звонят и сообщают: «С вами хочет познакомиться ваш донор. Как вы, хотите этого?» Хочу ли я увидеть человека, которому обязан жизнью? Конечно, хочу.

Когда он узнал, что его костный мозг оказался востребованным, он договорился с командованием корабля об отпуске. И в феврале специально приехал в Питер, чтобы пройти все необходимые процедуры для пересадки. Человек в свой отпуск поехал не домой к семье, а в больницу, чтобы помочь незнакомцу.

Дагестанцы – необыкновенно гостеприимные люди. Магомед приехал встречать меня на железнодорожный вокзал Махачкалы, привез к себе домой, познакомил с родителями, супругой, маленьким сыном. Всю неделю, что я там гостил, он ездил со мной, показал город, свозил к морю, в горы, познакомил с друзьями.

***

День трансплантации называют «день ноль». Жизнь словно начинается заново. Сейчас я стараюсь наверстать те дни и месяцы, которые были потрачены на болезнь. Я очень люблю лес, гулять по нему, собирать грибы и ягоды. В больнице мне так не хватало этих прогулок. Лежишь в палате, смотришь в окно и мечтаешь: сейчас бы в лес сходить или порыбачить, или вместе с друзьями посидеть у костра. Такие незатейливые мечты, которые, как оказалось, могут быть недоступны.

Болезнь научила меня ценить время. Не хочется его транжирить на бессмысленные поступки. Благодаря донору у человека появляется шанс на выздоровление. Я помню это каждую секунду и безмерно благодарен тем, кто жертвует свой костный мозг. И всегда помню, что во мне теперь течет кровь Магомеда – человека, который меня спас. Даже группа крови моя поменялась на его.

Записала Елена Бабичева