Саркома Юинга – злокачественная опухоль костной ткани, и обычно костный мозг таким пациентам не пересаживают. Им прежде всего удаляют пораженную кость. Но в случае Екатерины Кейниз сделать так было нельзя: болезнь развилась в самой верхней части бедра, и его просто так не отрежешь, не повредив важные органы. Поэтому после курсов химиотерапии врачи решили пойти на аутологичную пересадку костного мозга.

– Меня отвезли на станцию переливания крови, вставили в бедренную вену катетер и шесть часов отбирали клетки. Потом их заморозили, а у меня начался курс лучевой и химиотерапии. Это было очень тяжело, – вспоминает Катя. – Я весила 53 килограмма и за сутки потеряла два из них. Чтобы не было инфекций, мне сказали каждый день мыться, но ходить сама я не могла – меня переносили мама с медсестрой. А один раз я словила настоящую панику: начало резко темнеть в глазах, и я подумала, что сейчас умру. Подбежала медсестра, что-то вколола, и я отключилась.

Так проводилось кондиционирование – набор манипуляций, когда с помощью облучения и сильных лекарств у пациента полностью убивают и болезнь, и собственный костный мозг. После чего нужно было влить Кате ее ранее заготовленные клетки, чтобы они расположились в костях и начали заново производить клетки крови. Эта процедура прошла уже спокойно – как будто очередной раз кровь перелили. Единственный не очень приятный эффект – специфический запах.

Это характерный эффект при трансплантации костного мозга, о котором мы прежде не писали. Но реципиенты действительно нередко упоминают запах креветок или крабовых палочек и такой же привкус во рту.

Приживался костный мозг хорошо, скоро Катю отпустили домой. И уже через месяц после трансплантации девушка начала понемногу выбираться на улицу. Ходить было ужас как сложно – фактически пришлось заново этому учиться. Сперва Катя опиралась на палочку. Потом стала передвигаться вдоль стен. Но довольно скоро уже могла дойти с мамой до магазина.

– У меня не было никакой специальной реабилитации. Я просто старалась быть активнее, ходить и ела больше белковой пищи, – добавляет Катя.

Саид, которого спасла Даша: история генетических близнецов из Махачкалы и Белгорода

С тех пор прошло шесть лет. У девушки все благополучно, анализы чистые, болезнь ушла. Правда, возвращение к нормальной жизни было непростым. Дело в том, что, когда Катя заболела, ей было 13 лет, 7-й класс школы. Учебу на время лечения пришлось оставить. Вернулась к ней она только в конце 8-го класса – на домашнее обучение.

– Слава богу, школа пошла навстречу, и учителя приходили ко мне на дом. Сама я до школы не дошла бы, – говорит Катя. – Даже учиться было поначалу тяжело. Через сорок минут-час я очень уставала, ложилась и просто засыпала. К концу 9-го класса стало понятно, что моего уровня знаний не хватит, чтобы учиться в 10-м и 11-м и готовиться к ЕГЭ. К тому же я уже твердо поняла, что хочу в медицину.

Так что Катя поступила в медколледж. Первый год, когда студенты проходят в сокращенном виде школьную программу 10-го и 11-го классов, тоже дался нелегко.

– Математика, химия, история, литература… Я зачастую не понимала, о чем люди говорят, ведь я столько пропустила. Поэтому переспрашивала, просила объяснить, – вспоминает девушка. – И никто не сказал: «Ха-ха, ты тупая, таких вещей не знаешь!» Учителя и ребята всегда помогали мне.

Зато когда пошла новая, медицинская информация, Катя училась уже наравне со всеми. У нее даже было преимущество.

Мало одной учебы, девушка еще и работать пошла.

– Мне было скучно сидеть дома и не хотелось просить деньги у мамы. Поэтому я устроилась в кафе официанткой. Проводила по 13 часов в день на ногах, – рассказывает Катя.

Поначалу было трудно. С такой нагрузкой не каждый и полностью здоровый человек справится. Но Катя освоилась. А через год пошла на повышение: стала сперва барменом, потом – администратором.

– Мне очень нравится чувствовать себя как все. Помню эти взгляды, когда тебя везут в инвалидной коляске. Ты худая, ни бровей, ни ресниц, вместо волос – шапка, круги под глазами. И тебя все жалеют, а некоторые думают: «Фу, какая страшная», – говорит Катя. – После болезни я вообще к людям очень осторожно отношусь. Хотя и вливаюсь в любой коллектив на раз, но близко схожусь тяжело.

Между тем всем близким знакомым Катя рассказывает про рак. Но не чтобы пожалели.

– Жалость меня бесит. Мне важно, что мой рассказ мотивирует людей. Они понимают, что это так круто, когда можешь ходить, видеть, – объясняет девушка.

Катя уже успела поработать и по специальности. В каникулы она была участковой медсестрой на полставки. А на практику попала во взрослую урологию и сразу попросилась в операционное отделение.

– Это очень интересно: другая работа и совсем другие знания, – замечает она. – За время практики я побывала в разных операционных. И в урологии, и в неврологии, и в травматологии. И мозги видела, и ампутацию ноги.

Все это повлияло на ее выбор специализации. Когда в колледж пришли из местного центра повышения квалификации и предложили бесплатно пройти двухмесячные курсы, Катя решила отучиться на операционную медсестру. Тем более что основная учеба уже закончена, будущие медики пишут дипломные работы. У Кати – по мочекаменной болезни.

Летом наша героиня отдохнет немного, а в сентябре планирует устроиться в 13-ю городскую больницу. Она близко к дому, а еще там девушка проходила практику.

– В онкологию, если честно, я бы тоже хотела, – признается она. – Но уж очень это далеко от меня – два часа дороги в один конец.

Фото из личного архива