Татьяна Коробкина из Ростова-на-Дону рассказала Кровь5 о том, какой путь она прошла, чтобы стать реальным донором костного мозга.

– Я журналист, работаю на новостном портале Ростова-на-Дону 1rnd.ru. Мы – небольшое СМИ, часто пишем о местных проблемах, поэтому знакомы со многими людьми, так или иначе связанными с социальной сферой.

Разумеется, я что-то знала о донорстве костного мозга, но вступать в регистр не торопилась. Боялась, что это будет импульсивным решением, о котором позже можно пожалеть. Ведь вступить, а потом передумать намного хуже, чем просто не вступить.

Как я вступила в регистр

В позапрошлом году у нас была встреча с другом редакции, исполнительным директором Южного регистра доноров костного мозга Романом Поликарповым. На ней я вскользь упомянула, что готова сдать кровь на генотипирование, но сначала нужно узнать, где это сделать. Роман ответил, что кровь можно уже не сдавать: для включения в Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова достаточно сдачи буккального эпителия. То есть просто проводишь палочками по внутренней стороне щек – и все. Палочки, к слову, у Романа были с собой. Как и конверт, и листовка с информацией о противопоказаниях.

Сразу нужно отметить, что после сдачи образца на генотипирование не стоит ждать, что вам перезвонят завтра, через неделю или месяц. Спустя время вам, конечно, напишут, что вы вступили в число потенциальных доноров, но сообщения о совпадении с кем-то может не быть годами. Да и вообще его может не случиться.

Поэтому я особо и не думала об этом. Только так вышло, что в моем случае как раз произошло совпадение.

Как я узнала о совпадении

Мне позвонили через десять месяцев после сдачи биообразца. Отлично помню, как это было. Я шла по улице и параллельно писала в мессенджере. Точнее ссорилась с одним человеком. Переписку прервал телефонный звонок: на экране высветился незнакомый номер — обычно я их игнорирую. Но в тот момент решила ответить, подумала, что это мог звонить как раз тот человек, с которым я спорила. На том конце неожиданно отозвался женский голос: «Татьяна Александровна? Это координатор отдела по работе с донорами костного мозга Инна Чернышева. У вас совпадение. Вы все еще готовы?»

Конечно, я была готова. Еще подумала, что дальше все будет очень быстро: я сяду в поезд, мне сразу проведут процедуру, я вернусь домой. Такой вот необычный уик-энд. Но вышло не так.

Как я готовилась стать донором

Сначала меня расспросили про возраст, рост, вес – все эти показатели донора, особенно вес, имеют большое значение. Потом нужно было сдать кровь. Анализы я делала у себя в Ростове, в «Инвитро». Отделение можно было выбрать любое, удобное мне.

В общей сложности я сдавала кровь раза три-четыре, последний раз делала это в отделении сети в Сочи, где на тот момент была в отпуске.

В какой-то момент координатор вдруг перестала звонить. Это потом я поняла, что доноров много – и у координаторов просто нет возможности без конца самим выходить на связь. Они связываются с тобой исключительно по делу: сдать анализы, получить результаты. Но когда первый раз молчание затянулось, я испугалась. Я как раз сдала кровь – и две или три недели была тишина. Я очень боялась, что что-то пошло не так, вдруг у меня что-то обнаружили. Но все оказалось нормально.

Постепенно я прошла все необходимые исследования и в декабре прошлого года приехала в Москву на донацию.

Как проходила донация

Не скрою, было немного страшно. Я не знала, кто мой реципиент, и почему-то думала, что это будет человек примерно моего возраста и пола. Но меня привезли в детскую онкологическую больницу, и я разволновалась. Почему-то даже не приходило в голову, что реципиентом может быть ребенок. И почему-то в этом случае ощущается больше ответственности.

Тогда пришло спокойствие: я уже подключена, реципиент мне известен, все, сиди, отдыхай и жди окончания процедуры.

До нее меня еще раз обследовали, проверили вены, прежде несколько дней кололи препарат, чтобы стимулировать выход кроветворных клеток в кровь. Их нужно было больше, так как у реципиента вес был чуть побольше моего. Поэтому, видимо, вся процедура заняла почти восемь часов. Обычно, насколько знаю, укладываются в пять.

Трудно было первые минуты. Ты лежишь подключенная к аппарату и не совсем понимаешь, что происходит. Боли нет, но вокруг сидят ординаторы, смотрят на меня, как будто чего-то ждут. А они на самом деле проверяют, как собирается биоматериал: аппарат перекачивал кровь и отсеивал нужные клетки в медицинский пакет. Им было важно убедиться, что все идет нормально.

Вообще все это время было очень заботливое отношение. Пока я готовилась к процедуре, мне дважды в день звонила координатор, очень приятная девушка, интересовалась моим самочувствием и всячески меня поддерживала. Она и привезла меня на донацию.

Во время сдачи клеток меня тоже не оставляли одну. В палате были ординаторы и координатор. Все пытались создать максимально комфортные условия, при этом не мешать друг другу.

Еще очень важный, на мой взгляд, момент: процедуру всегда можно прервать на время. Например, если тебе надо в туалет или немного размяться – все же не всегда комфортно лежать столько часов.

Относительно тяжело, пожалуй, дается последний час, когда уже надоедает просто лежать и лазить в смартфоне. Со мной в палате изначально находилась еще одна девушка-донор, но она справилась часов за пять и ушла. И после ее ухода часы потекли медленнее, плюс стали писать близкие с вопросами о том, как все прошло.

В какой-то момент я даже поймала себя на мысли, что капризничаю, как ребенок. А потом в палату положили девочку лет восьми. Она сдавала клетки костного мозга для себя, пока находилась в ремиссии. Девочка вела себя как взрослый человек, очень спокойно, взвешенно: легла, протянула руку для манипуляции, будто это было самым обычным делом. Ни капризов, ни раздражения. Мне даже стало как-то стыдно за себя.

Почему донорство – это не героизм

Сейчас, по прошествии нескольких месяцев, я понимаю, насколько мало мы знаем о донорстве костного мозга. Я сама поначалу считала, что костный мозг берут из позвоночника. Для людей без медицинского образования это прямая ассоциация.

Мои родители тоже не медики и новость о донорстве восприняли не с особой радостью. Но они понимали, что отговаривать поздно: на тот момент мне было 24 года, хотя мама считала, что это очередная моя блажь, как у подростка. Она позвонила моей тете, которая работает врачом. Та сказала, что это неопасно. Больше аргументов у моих родителей не осталось.

Зато когда вернулась из больницы, родители встретили меня с радостью. У них в речи проскользнуло что-то про героизм, но я такое не люблю: считаю, это не героизм, а просто нормальный поступок. Я не сделала ничего такого, что потребовало бы больших моральных или физических затрат. Тут явно большую работу проделали медики. Еще меня очень поддерживали. Оказалось, что один из моих близких знакомых тоже донор, просто никогда не говорил об этом. А одна подруга тоже хочет вступить в регистр.

Все это очень обнадеживает, хочется верить, что однажды такое донорство станет совершенно обыденным делом.

Записала Елена Бабичева