Кровь5 познакомилась с реальным донором из Санкт-Петербурга Ольгой Шебариной. Она рассказала нам, как волонтерство побудило ее вступить в регистр и как спустя время она поделилась клетками костного мозга с человеком, нуждающимся в пересадке. Героем Ольга себя не считает. А кого тогда?

— Для меня не было ничего странного и неожиданного в том, чтобы стать донором костного мозга. Поскольку я давно уже была волонтером в фонде помощи онкобольным детям в Питере. Мне кажется это таким естественным — помогать.

Я отлично помню, когда эта мысль мне впервые пришла в голову. Была середина 1990-х, я жила в Киргизии, в малюсеньком городке, училась в институте на факультете английского языка. И к нам приехали преподаватели из США. Тогда я впервые услышала слово «волонтер»… Эти американские волонтеры были для нас как инопланетяне. Они вели занятия, читали лекции, рассказывали об НКО — невозможно было поверить, что все это они делали бесплатно. Я со многими из них подружилась и, конечно, прониклась их идеями.

Когда спустя несколько лет я переехала в Питер и как-то в метро увидела объявление, что благотворительному фонду AdVita нужны волонтеры, долгих раздумий по этому поводу у меня не было. Просто заполнила анкету, прошла собеседование и вскоре вместе с другими волонтерами собирала пожертвования, ходила к детям в больницу, рассказывала о нашем проекте другим людям. Еще как донор сдавала кровь.

На очередной донации крови можно было сдать ее и на типирование. И я подумала: «Странно же, я призываю других людей становиться донорами костного мозга, а сама так до сих пор этого не сделала. Хотя даже идти специально никуда не надо!»

Тогда я и стала потенциальным донором костного мозга. А уже через два месяца мне позвонили и сообщили, что произошло совпадение и нужно сделать еще один анализ, чтобы это подтвердить.

И тут звонок о совпадении, и, значит, на ближайшее время есть чему себя посвятить.

Я была воодушевлена, а сотрудники фонда почему-то пропали, никто не перезванивает. Так прошел ноябрь, декабрь… И вот я собираюсь к родителям в Анапу на встречу Нового года. Стою с чемоданом на остановке, чтобы ехать в аэропорт, и звонок с вопросом: «Вы подтверждаете, что готовы быть донором?» А я и обрадовалась, и растерялась одновременно. Говорю, что, конечно, подтверждаю согласие, но вот у меня билет на самолет. Но на том конце провода тоже обрадовались. Пожелали хорошего отдыха и сказали: «Главное — не передумайте».

Потом уже я узнала, что пациентку должны были начать готовить к трансплантации. Поэтому мое согласие было жизненно важным. Буквально. Если в этот момент донор отказывается сдавать свой костный мозг, реципиент оказывается абсолютно незащищенным перед инфекцией.

С особой заботой

После новогодних праздников я стала проходить все необходимые перед процедурой обследования. Их очень много, и все направлены на то, чтобы удостовериться: сдача костного мозга не навредит моему здоровью.

Куратор, когда увидела меня, ойкнула: «Если вы весите меньше 50 килограммов, то может быть проблема. Надо уточнить, какой вес у вашего реципиента, а то вдруг вы очень маленькая для него». Если вес недостаточный, то очень трудно набрать необходимое количество клеток костного мозга. Такая вот взаимосвязь.

К счастью, оказалось, все нормально, проблем не будет. Но все то время, что я готовилась к процедуре, мне велели нормально питаться, чтобы я не потеряла вес. А еще лучше, если немного наберу.

Подготовка к процедуре сдачи костного мозга шла около месяца, и все это время меня усиленно откармливали. Буквально все: и друзья, и родные, и даже семьи моих учеников — я тогда занималась репетиторством.

Прихожу как-то к своей ученице — а в 2017-м еще все уроки очно были, про онлайн никто и не думал. Так вот, занимаюсь с ней английским, а после урока в комнату заходит бабушка этой девочки и говорит: «Так, Оля, будем тебя откармливать!» — и протягивает мне контейнер с жареной печенкой. Я как-то обмолвилась про донорство и проблему с весом, и вот семья ученицы решила тоже поучаствовать в моем откорме.

В один день

Сама же процедура взятия клеток костного мозга прошла очень просто. Я изначально выбрала операционный способ  — под общим наркозом через проколы в тазовых костях. Можно еще путем переливания крови, но для меня это слишком длительная процедура, а потому утомительная. К тому же у меня ученики, уроки, не хотелось долго отсутствовать.

Так все и произошло. Мы с реципиентом лежали в палатах на разных этажах больницы. У меня взяли костный мозг и тут же его пересадили. Но я это потом узнала. А сначала просыпаюсь после наркоза, ничего не чувствую, расстроилась: ничего, наверное, не получилось. А врачи вокруг улыбаются: все замечательно прошло. Я обрадовалась, вскочила было, чтобы домой бежать. Но меня остановили: «Подожди, мы сперва тебе твои эритроциты вернем, потом покормим, а потом уже и отправим домой на такси».

И вот когда я сидела в кабинете, пила чай с плюшками, заходит врач и говорит: «Ну все, мы пересадили реципиенту ваш костный мозг». Мне стало так тепло на душе, так радостно, захотелось как-то ободрить своего генетического близнеца. Я написала ему открытку с пожеланиями здоровья.

Встреча близнецов

Для взятия костного мозга мне делали прокол в тазобедренной кости. Ничего страшного. Хотя какое-то время неприятные ощущения сохраняются. Но по мере того, как они проходят, постепенно и забываешь, что сдала костный мозг.

Спустя два года после той процедуры сижу я с приятельницей в кино, смотрим фильм, и прямо в зале у меня завибрировал мобильный. Пришла эсэмэска от куратора: «Ваш реципиент хочет встретиться с вами, вы согласны?» Вот так мы встретились с Владленой.

Встречу нам организовал фонд. Помню, вхожу в зал ресторана, вокруг журналисты, фотографы. И за столом сидит девушка, такая хрупкая, маленькая, и несмело улыбается мне. Тут же все взгляды устремились на нас, засверкали фотовспышки, и мы обе так неловко себя чувствовали, потому что понятно, что надо что-то сказать, но под прицелом десятков глаз это очень сложно. И ничего мне на ум не приходит, кроме единственной мысли: какая же она маленькая.

Уже потом, когда мы с ней вдвоем пошли в кафе и там разговорились, я поняла, что за ее хрупкостью скрывается большая сила. Она сама из Сыктывкара. В 23 года ей диагностировали лейкоз, а из всех родных у нее только бабушка. И муж. То есть найти подходящего донора было крайне сложно. В такие моменты понимаешь, насколько все хрупко, как многое зависит от какого-то стечения обстоятельств.

«Хочешь, твой костный мозг покажу?» — спросила она, листая фотографии в телефоне. И потом мы с ней все время шутили, что мы теперь одной крови.

Это нормально

Если честно, я по-прежнему не вижу никакого геройства в своем поступке. И когда его уподобляют подвигу, мне кажется это абсурдом. На самом деле кто в этой истории герои, то прежде всего врачи. Именно они в первую очередь достойны восхищения и преклонения!

Вспоминаю момент: я уже сдала все анализы, сижу в кабинете врача, и мы выбираем, когда проводить донацию костного мозга. И вот врач листает свой ежедневник, сверяется со своим расписанием, ищет окошко для процедуры. Выглядело это примерно так: «Вот здесь занято — я спасаю человека, вот здесь тоже, а вот есть окошко, где я могу еще одного человека спасти».

Мне кажется, сегодня все чаще благотворительность становится нормой. Я это вижу по своим ученикам, которым преподаю в школе английский. В рамках учебной программы есть тема Charity (в переводе с англ. — «благотворительность»), которую мы обсуждаем, высказываем свои мнения. Я помню тех своих американских преподавателей, которые приобщили меня к волонтерству. И теперь уже сама как учитель говорю об этом со своими учениками. Но на самом деле для них это уже норма жизни, они это понимают и принимают. Некоторые мои ученики тоже волонтерят.

Вообще, с каждым поколением дети все лучше, все сознательнее. Я помню себя и своих одноклассников в их возрасте. Мы что-то делали с точки зрения общественной пользы, но скорее лишь для галочки. А нынешние подростки делают более осмысленно. Но, конечно, говорить на эту тему надо как можно больше.

Я помню время, когда в том же Питере было не так много доноров костного мозга и сдача крови была событием. А ведь каждый донор — это потенциально спасенная чья-то жизнь, поэтому нас должно быть много. И очень важно, чтобы люди это понимали.

Подготовила Елена Бабичева