Вера Сальникова

Потенциальный донор костного мозга, приглашенный редактор проекта КРОВЬ5

Похоронив свою профессию, я прежде всего пытаюсь отоспаться. Мне хочется отправлять сына в школу, дочь — в детский сад, и первую половину дня бездельничать. Я ведь по-прежнему работаю парикмахером, а на носу Новый год, значит скоро мне предстоит красить, завивать и укладывать по 12 часов в день.

Но расслабиться и отдохнуть не получается. Не проходит и дня, чтобы я не думала о похоронах. Часть сердца осталась на кладбище.

За этот год я очень изменилась. Я полюбила все времена года, хотя раньше мне нравились только весна и лето. Я могу стоять на одной ноге в переполненном автобусе, цепляясь за поручень, и при этом испытывать радость. И когда иду по улице в промозглую погоду, когда хлещет дождь и ветер вырывает зонтик — тоже. Я перестала беспокоиться по тысячам разных мелочей.

Я как будто изучаю мир заново. Какие крупные звезды над городом. Какие мокрые носы у собак. Как прекрасна тишина. Как мирно играют дети на площадке во дворе. Дни становятся длиннее, или время замедляет ход — но я, по крайней мере, успеваю все как следует рассмотреть. Сложить в копилку памяти. Все это счастье мне подарила Смерть. Сейчас я жива, и это все, что у меня есть. А завтра уже может не быть. Даже следующего часа может не быть.

Но через неделю после Нового года мне неожиданно звонят из агентства. Умер экс-заместитель губернатора области. Просят меня по скайпу проинструктировать насчет оформления зала и траурного шествия. Прощание пройдет в городском Центре научно-технического творчества. Предлагаю приехать помочь в день похорон. Мне нетрудно. Да что скрывать, я соскучилась.

Приезжаю за час до начала церемонии. Начинаю распоряжаться. Венки — сюда. Стулья — чуть ближе к постаменту. Прошу освободить проход за стульями, если кому-то понадобится выйти из зала.

Привозят гроб с телом. Про умершего знаю только то, что вычитала в Интернете. 68 лет. Три высших образования. Был экс-заместителем губернатора Костромской области. Потом занимал руководящую должность в городском ФОМСе.

Внос тела всегда производит впечатление. Сотрудники центра, которые участвуют в подготовке к церемонии, замирают и смотрят издали, не решаясь подойти к гробу. Я подхожу. Мысленно приветствую умершего. Поправляю ему пиджак (задрался при транспортировке). Покрывало узковато для гроба, еле прикрывает от края до края.

Народу собирается много, зал заполняется людьми: друзья и близкие, вдова и ее взрослые дети со своими семьями. Я направляю шествие. И, конечно, слушаю речи, по которым тоже соскучилась. Правда, большинство речей — официозные. Про заслуги, про достижения. Сотрудница ФОМС вручает детям умершего медаль, которой его наградили перед Новым годом, а он не успел получить. Интересно, только мне одной хочется аплодировать? Потом она вспоминает любимую фразу умершего: «Все будет хорошо. Ладно». Слово «ладно» умерший произносил с особенной интонацией, которую она не может повторить. Ну да ладно.

Один пожилой человек, видимо, друг умершего говорит: «Посмотрите, сколько в зале седины. А мы провожаем юность».  

Глубину таких фраз можно прочувствовать только стоя рядом с гробом. Словами это не описать. Там надо быть. У меня захватывает дух и даже кружится голова — от новых откровений.

Процессия отправляется в храм, а потом — на кладбище. Я остаюсь: там моя помощь не понадобится. Я медленно снимаю ткань, которой задрапирован постамент, и думаю о том, что уже не хочу жить по-другому…

…