Как Национальный РДКМ стал крупнейшим регистром в России? Почему качественную донорскую базу смогла создать именно НКО? Какие партнеры помогают регистру расти? И как прошла первая встреча реального донора и спасенного пациента? Кровь5 — о пресс-конференции в ТАСС, приуроченной ко Всемирному дню донора костного мозга и пятилетию Национального РДКМ.

Пресс-центр ТАСС просторный, ярко освещен, с экраном во всю стену. Семилетний Ярослав Чернов входит в него, крепко держа маму за руку. Оглядывается. Почему все на него смотрят?! Для мальчишки из села Рязанской области, где всего сто жителей, событие это удивительное, обстановка непривычная. А тут надо еще не растеряться и вручить букет незнакомке. Она смотрит на него и улыбается, отдает ему свой подарок — красочную книжку сказок Пушкина и карандаши.

Мама Ольга усаживает Ярослава за стол, за которым серьезные эксперты обсуждают тему, ему пока непонятную, но которая спасла мальчику жизнь: донорство костного мозга, строительство в России большого и качественного регистра, где каждому нуждающемуся в пересадке найдется совместимый донор. Как нашелся он для Ярослава, которому в первые месяцы жизни диагностировали генетическую болезнь: синдром Вискотта — Олдрича. Помогла ему москвичка, так уж совпало, будущий врач, студентка Медицинского университета имени Н. И. Пирогова Валерия Блинкова, которая пару лет назад решила стать потенциальным донором, а когда ей сообщили из регистра о совпадении, поделилась своими кроветворными клетками.

И вот, согласно правилам, два года спустя после успешной пересадки они впервые встретились — пара генетических близнецов. Это случилось благодаря тому, что Ярославу подошел донор из Национального регистра доноров костного мозга имени Васи Перевощикова (Национального РДКМ), который всего за пять лет стал крупнейшим регистром в России.

Кровь5 представляет ключевые тезисы с пресс-конференции.

Почему России важно развивать собственный регистр доноров костного мозга? И как это делать?

Алексей Масчан, президент Национального РДКМ, заместитель генерального директора НМИЦ детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева: Трансплантация костного мозга позволяет вылечить целый ряд, причем исчисляемый сотнями, заболеваний — как крови, так и иммунной системы. Для взрослых пациентов это по большей части злокачественные заболевания крови. Для детей трансплантационная активность касается и врожденных заболеваний, иммунодефицитов и других аномалий.

По данным нашего центра, который является одним из крупнейших в мире по трансплантации костного мозга, всего 18% пациентов имеют родственного донора, который является полностью совместимым, — брата, сестру или, очень редко в наших краях, родителя. Соответственно, для оставшейся части нужны либо неродственные доноры, либо не полностью совместимые родственные доноры (то, что может быть знакомо вам как гаплоидентичная трансплантация). Мысли о том, что трансплантация от не полностью совместимых доноров в будущем сможет заместить неродственное донорство, оказались абсолютно неправильными. Есть ситуации, когда неродственные доноры являются гораздо более предпочтительными.

Мы встаем перед главной проблемой: в нашей стране долгое время не было нормального регистра доноров костного мозга, который бы в какой-то мере мог обеспечить потребности наших пациентов в неродственном донорстве. За то время, что я занимаюсь трансплантацией, мы прошли огромный путь в том, что понимать под совместимостью. Для нашей первой пересадки, которой мы недавно отметили 25 лет, совместимым считался донор, который совпадал с больным по шести из шести генов тканевой совместимости. Теперь достижения молекулярной генетики привели к тому, что проводить типирование, то есть определять совместимость, требуется по гораздо большему количеству параметров, а именно десять из десяти.

Я только сейчас, к своему стыду, узнал, что, как показали раскрытые недавно данные других регистров, государственных, 48% доноров, которые считались потенциально совместимыми, при более глубоком типировании оказывались несовместимы.

Таким образом, только изначальная интеграция дорогих, но зато самых передовых и эффективных методов типирования и закладывание в банк данных высококачественной генетической информации позволят нам сделать трансплантацию от российских доноров реальностью.

Как строился Национальный РДКМ? Почему качественную донорскую базу смогла создать именно НКО? И каковы перспективы регистра?

Лев Амбиндер, президент Благотворительного фонда «Русфонд»: Русфонду 1 октября исполняется 26 лет, из сегодня присутствующих на благотворительном рынке России фондов это первый по возрасту и один из первых по количеству собранных средств — за это время мы собрали 18 с лишним миллиардов рублей. Все это началось с газеты «Коммерсантъ», с ней и продолжается, но еще 158 СМИ работают вместе с нами по всей стране, клиники России — не только федеральные, но и региональные, — с которыми мы сотрудничаем. Наш принцип один: мы не подменяем государство, мы его дополняем.

Мы еще в 1990-е говорили о том, чтобы благотворительность стала частью стиля жизни российского гражданина, нормального, состоявшегося среднего класса. А так получилось, что, когда мы вышли в программу «Время» «Первого канала», нашими жертвователями также стали пенсионеры, студенты… Еще тогда мы поняли, где наша самая правильная линия: это внедрение высоких технологий в отечественное здравоохранение. Мы занимались здравоохранением вообще, а потом только детским.

Параллельно с адресным фандрайзингом (мы помогаем конкретным детям) мы продвигаем новые технологии. У нас было порядка 15 таких проектов, и один из них с 2010 года стал связан с помощью российским клиникам в создании регистров доноров костного мозга.

В 2015 году мы, видя активную реакцию телезрителей, читателей, посетителей сайта на наше продвижение темы донорства костного мозга, предложили Горбачевке (НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р. М. Горбачевой. — Кровь5) создать новую лабораторию — специально для генотипирования, только под доноров. И вводить ежегодно не по тысячи, полторы, две доноров в регистр, а по десять, пятнадцать, двадцать тысяч. Мы предложили, Минздрав поддержал, поддержало руководство Горбачевки, Первого меда (Первого Санкт-Петербургского государственного медицинского университета имени академика И. П. Павлова. — Кровь5), куда входит Горбачевка. Мы получили это задание, стали вкладывать деньги.

В 2016 году я узнаю, что ввод добровольца в регистр стоит 200 евро, а в Германии, где закупаются трансплантаты, стоимость одного типирования — 25 евро. И мы поехали в Германию, в старейший немецкий регистр, затем в крупнейший в стране и один из крупнейших в мире регистров. Мы выяснили, что проблема — морально устаревшее оборудование. Надо было сразу переходить на современные технологии генотипирования.

Последнее исследование Минздрава показало, что в крупнейшем регистре Кировского НИИ гематологии и переливания крови Федерального медико‑биологического агентства при проведении повторного, подтверждающего типирования донора, первично совпавшего с пациентом, 48% доноров отсеивается. Колоссальные деньги ведь были потрачены, чтобы создать эту базу. У нас по этому показателю ноль, потому что мы сразу поставили современные технологии. В 2017-м закупили, в 2018-м запустили.

Но главное открытие было, что в Германии — более 9 млн база, ее построили 26 регистров, из них 13 — государственные учреждения, клиники, а 13 — это НКО. Госклиники создали базу на 331 тысячу доноров, а все остальное сделали НКО. Почему НКО? Мы стали изучать. Поехали в Испанию, в дружественный нам Фонд Хосе Каррераса, в Великобританию, в первый в истории регистр доноров костного мозга.

При этом государство по-разному финансировало эту работу, если вообще участвовало. Германия, например, создала рынок, где трансплантат стоит денег — его приравняли к стоимости лекарства. И поэтому НКО-регистры развивались самодостаточно, они зарабатывали деньги. В США приняли решение, и министерство обороны официально располагает средствами из госбюджета на строительство НКО-регистров, так как НКО развиваются быстрее.

Мы приехали сюда, обратились в Горбачевку, окрыленные, говорим: «Давайте новую лабораторию строить, мы найдем деньги, все на благотворительные пожертвования сделаем, но только одно условие — это будет НКО, наше совместное с вами предприятие. Потому что, во-первых, законодательство НКО гибче, чем госпредприятий, а во-вторых, связи сразу с миром открываются. Там есть опыт, и этот опыт мы перенесем сюда». В Горбачевке нам сказали, что их все устраивает.

В итоге появился Национальный РДКМ, который мы зарегистрировали и стали развивать. И у нас бы ничего не вышло, если бы не помощь СПЧ (Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. — Кровь5), Совета при Правительстве России по вопросам попечительства в социальной сфере под председательством Т. А. Голиковой.

Проблема развития Национального РДКМ и интеграции его в отечественное здравоохранение — это проблема некоммерческого движения в целом в России. Мы создали организацию, которой нет в мире, в рамках российского законодательства. Мы создали национальный регистр, который действует по правилам НКО, но он сотрудничает с коммерческими организациями — в частности с компанией «Инвитро», государственными организациями — в частности с Почтой России. Все они с нами сотрудничают на благотворительных началах — с государственными клиниками так не сотрудничают. И это колоссальный выигрыш: у нас в разы дешевле выходит.

Мы передаем туда обезличенную базу нашего регистра, то есть мужчина/женщина, возраст, фенотип и идентификационный номер, как, собственно, найти этого донора — только через нас.

Как Национальный РДКМ стал крупнейшим регистром в России?

Анна Андрюшкина, генеральный директор Национального РДКМ: Предыстория Национального РДКМ началась в 2010 году, когда Русфонд провел благотворительную акцию, которую поддержала одна швейцарская часовая компания — она вложила 500 тысяч долларов в создание базы доноров в НИИ имени Р. М. Горбачевой, с которым Русфонд работал, оказывая помощь детям. В 2012 году была запущена фандрайзинговая программа «Русфонд.Регистр». До сих пор регистр развивается на благотворительные средства. Тогда Русфонд финансировал еще семь госучреждений. Это были мизерные базы, основные средства уходили на реагенты и расходные материалы для генотипирования — исследования, которые определяют гены тканевой совместимости.

Нашей задачей было объединить все имеющиеся разрозненные базы, и нужно было имя для регистра. В 2015 году решено было назвать регистр именем Васи Перевощикова — мальчика из удмуртского города Глазова, подопечного Русфонда: о нем был сюжет на «Первом канале», ему требовалась трансплантация костного мозга, деньги собирались на поиск донора за рубежом. Вся страна узнала, что нужно создавать регистр, и поддержала, но, к сожалению, подходящего донора для Васи не нашлось. Его имя не дает забыть, для чего мы все работаем: чтобы для каждого, кому нужна неродственная трансплантация костного мозга, был найден подходящий донор.

В 2016 году Русфонд озаботился тем, чтобы снизить стоимость одного типирования и ускорить развитие донорской базы. Мы начали изучать опыт зарубежных стран и развивать тогда новую для России NGS-технологию — секвенирования нового поколения. В 2017 году заключили договор с Институтом фундаментальной медицины и биологии Казанского федерального университета (КФУ), где было необходимое оборудование и сотрудники, которые работали на нем по другим проектам. Таким образом мы смогли вдвое снизить стоимость одного типирования — до 7 тысяч рублей.

31 августа 2017 года Минюст зарегистрировал Национальный регистр доноров костного мозга имени Васи Перевощикова. Миссия нашего фонда — помощь тяжелобольным людям, нуждающимся в пересадке костного мозга, развитие донорства костного мозга, а также популяризация темы донорства и в России, и в мире. Задачи регистра — обеспечение добровольности, анонимности и безвозмездности донорства (это задача всех регистров любой страны), пропаганда донорства, привлечение добровольцев в регистр, организация их генотипирования, хранение и защита данных потенциальных доноров, координация поисков в стране и мире, а также гарантия оплаты всех этапов поиска, координация действий участников и стандартизация работы с донорами. За минувшие пять лет мы проделали огромный путь, и мотивировало нас то, что нам приходилось каждый день доказывать право некоммерческого регистра на существование.

В 2018 году мы создали и открыли для врачей трансплантационных клиник Информационную систему для поиска. Также в Институте фундаментальной медицины и биологии КФУ открыли специализированную, первую в России лабораторию генотипирования потенциальных доноров.

В том же году мы заключили договор с компанией «Инвитро» — это сделало проект всероссийским, отпала необходимость организовывать донорские акции в каждом отдельном регионе. Любой желающий с того момента может прийти в медицинский офис «Инвитро», сдать 4 мл крови — компания обеспечила логистику, — и пробирка поступает в лабораторию регистра. Это дало толчок развитию регистра: за четыре года более 43 тысяч человек стали потенциальными донорами благодаря «Инвитро». С 2019-го присоединились еще несколько десятков коммерческих и государственных клиник, которые также помогают нам организовывать забор образцов крови для включения в регистр. С того же года мы организуем подбор доноров из своей базы, их активацию, доставку трансплантатов в российские клиники.

В 2020 году Национальный РДКМ стал членом Всемирной ассоциации доноров костного мозга, и у нас появился доступ к всемирной базе, где сейчас более 39,5 млн доноров из 55 стран: мы можем искать доноров там и в случае совпадения связаться с любым регистром в мире, организовать доставку трансплантатов в Россию для наших пациентов. С 2020-го Национальный РДКМ также является исполнителем госконтракта с Морозовской детской городской клинической больницей Департамента здравоохранения города Москвы — десятки больных уже пролечены с нашей помощью. И в том же году мы запустили программу поддержки родственных трансплантаций костного мозга — здесь в первую очередь важно обеспечить логистику и финансово помочь.

Ковид подтолкнул нас развиваться дальше: в 2020 году мы внедрили сбор буккального эпителия с помощью специальных палочек — лаборатория также выделяет ДНК, генотипирует образцы. Мы можем благодаря этому привлекать в регистр жителей всей страны без участия медиков. В 2021 году мы заключили соглашение с Почтой России для развития онлайн-рекрутинга, что также дало скачок в привлечении добровольцев и расширило значительно охват: в любом уголке нашей страны каждый желающий может стать благодаря сотрудничеству с Почтой России потенциальным донором.

В конце 2021 года мы смогли предоставить данные наших доноров базе Всемирной ассоциации доноров костного мозга — и теперь клиники со всего мира имеют к ним доступ, мы можем организовывать также трансплантаты для нуждающихся в пересадке из других стран.

В 2022 году у нас уже были две заготовки — для пациента из Австралии и пациента из Греции.

Мы за пять лет смогли настроить полный цикл вступления в регистр. Он начинается с информирования людей — важно рассказать, зачем нужно донорство костного мозга, — далее забор образцов, генотипирование и обработка полученных данных, их хранение и обеспечение их актуальности, включение их в Информационную систему, с которой работает медицинская дирекция, чтобы подбирать совместимых доноров для пациентов.

Стоимость включения одного добровольца в регистр в 2022 году — 14 600 рублей. До этого четыре года мы находились в рамках 9600 рублей — это самая низкая стоимость в нашей стране. Минздрав озвучивает для своих учреждений 30 300 рублей, что в разы больше. Это все итог некоммерческого строительства регистра.

В Кировском НИИ — это следующий по количеству доноров регистр — на сегодняшний день 57 тысяч. И дальше — порядка 15 донорских баз, в которых доноров меньше. Конечно, эта цифра критически мала для нашей страны с населением 146 млн человек. Для сравнения: в Германии с населением 84 млн человек в донорской базе почти 10 млн.

Национальный РДКМ за пять лет организовал 95 заготовок трансплантатов от доноров РФ, 36 заготовок от зарубежных доноров. Для 78 пациентов российских клиник провел поиск родственного донора. Динамика положительная. Мы по заготовке трансплантатов от российских доноров удваиваем показатель ежегодно: семь заготовок было в 2019 году, 16 — в 2020-м, 22 — в 2021-м, и уже сегодня, в 2022-м, у нас 43 заготовки.

Как Почта России помогает регистру расти?

Софья Ваняткина, директор по маркетингу и корпоративным коммуникациям Почты России: В 2021 году появилась возможность вступить в регистр, сдав буккальный эпителий, — и это сделало возможным наше сотрудничество. Все стало просто: провести палочкой по внутренней стороне щеки, отправить в лабораторию и вступить в регистр таким способом. Мы долго готовились, надо было проверить: как можно отсылать биообразец, каким должен быть конверт, как удобно все сделать. Почему мы ухватились за эту историю? Потому что это очень правильное совпадение инфраструктуры и партнера в общем хорошем деле. Потому что это 38 тысяч точек обслуживания по всей стране, это очень серьезная проводимость — даже из самых отдаленных поселений. Но это не значит, что речь только о них: топ-3 регионов по числу заявок — это Москва, Московская область и Санкт-Петербург. Почта для регистра стала снижением порога входа. Очень важно, чтобы это было максимально просто. На сегодня 12 750 заявок оформлено на вступление в регистр по почте, 5433 образца уже отправлены в лабораторию.

Фото: Анна Иванцова