Володя Первый. Огурцы

Раньше я не знала по имени ни одного местного дачника. Но когда у меня появились две лошади, познакомилась со многими. И все они оказались Володями.

«У вас навозика-то нету?» — окликнул меня мужчина с усами. У меня-то нету? Да у меня весь двор в навозе. Получив искомое, Володя Первый начал помогать мне чинить забор и пол в конюшне. А когда я предложила ему самостоятельно собирать навоз в мешки и забирать к себе, Володя был просто счастлив.

С этого момента его жизнь круто изменилась. Дело в том, что до нашего знакомства ему приходилось, как всем жителям села Куязева, покупать навоз с опилками по 300 рублей мешок. «Опилки окисляют почву», — жаловался Володя, но ничего не мог поделать. А главное, на пенсию он мог позволить себе в месяц не больше трех мешков.

У меня же с одной только уборки получалось 45–50 огромных мешков навоза с сеном! В месяц — четыре уборки. То есть в месяц Володя перетаскивал к себе на участок почти 200 мешков.

По такому случаю он выстроил себе две новые теплицы. Но даже в трех теплицах навоз не помещался. Володя любил его, как мог: огораживал у себя на шести сотках навозные кучи, рыл ямы и котлованы — везде, одним словом, закладывал драгоценную субстанцию.

«У этого Володи на участке по колено говна!» — ворчала председательша СНТ: вроде как для порядка, но чувствовалось, что из зависти.

Дачники, спешащие к моему участку прикупить навоза, сталкивались с ужасающим дефицитом. «Весь навоз забрал Володя», — говорила я и разводила руками. И им приходилось покупать удобрение по 300 рублей за мешок с опилками, который развозят по дачному товариществу подозрительные люди. К тому же опилки окисляют почву.

«Я тебя отблагодарю. Я тебе урожай принесу», — сулил мне Володя.

И я радовалась, предвкушая огурцы. Дело в том, что сажал Володя почему-то именно их. И действительно, в июне 2018 года он принес мне первый пакетик с огурцами. Мы оба были счастливы.

Через два дня Володя снова постучался ко мне и принес уже не пакетик, а пакет. На следующий день он принес ведро. А буквально через неделю у меня весь дом был завален огурцами. Они вяли, гнили и желтели, превращаясь в половозрелые особи.

Я же все это время пыталась солить огурцы. Я напихивала их в банки. В трехлитровую банку помещался всего один разрезанный на части огурец — на моем конском навозе огурцы вырастали размером метр.

Я как-то спросила у Володи, почему он не рвал их маленькими. Он ответил, что ему жалко. Пускай сначала вырастут.

Вскоре начался сезон кабачков. Их Володя привез мне на тележке.

«Наверно, тоже можно посолить», — предположил он.

«Наверно, — согласилась я. — С огурцами».

Я не выкидывала овощи. Я честно складывала их в комнате и терпеливо ждала, пока они сгниют и пожелтеют. После этого несла их на помойку. Под покровом ночи, конечно, пока Володя не видел. Вся помойка была уже заставлена какими-то чужими пакетами с его огурцами.

Иногда Володя ходил к помойке и сокрушался. Он смотрел на сгнившие огурцы и сетовал, что человечество не ценит плоды чужого труда.

Я клялась Володе, что не выкинула ни одного огурца — все засолила и раздаю теперь родственникам и знакомым. И он счастливо улыбался: «Я тебе еще завтра принесу!»

Недавно Володя лег в больницу на операцию. Пришлось мне убирать навоз при помощи Володи №2. А Володя Первый из больницы распорядился, чтобы все удобрение перетащили к нему во двор. Он уже предупредил жену и оставил калитку открытой. Весна на дворе. Пора заняться рассадой.

Милка привозила опешивших клиентов обратно к своим воротам.

И Светка решила избавиться от белой кобылы.

«Продается лошадь, 70 тысяч. Проблем со здоровьем нет», — написала Светка в объявлении.

И когда у нее на пороге появился покупатель Володя Второй, Светка не стала говорить ему, что Милка прет в дурь.

Довольный Володя привез Милку к себе на участок и поставил в сарай. Поняв, что ее ждет страшная, мучительная жизнь, Милка перестала выпендриваться, но было уже поздно.

По ночам кобыла поливала голый бетонный пол огромными лошадиными слезами, просила мысленно прощения у Светки и умоляла забрать ее домой.

Увы, все было бесполезно. Володя надевал на Милку хомут, запрягал в телегу и катал возле дачного магазина отдыхающих на дачах детей по 50 рублей за круг.

Впрочем, мучения кобылы длились недолго. По словам Володи Второго, все ему из-за Милки стали завидовать и ненавидеть его. «Понимаешь, лошадь — это не машина, — объяснял мне Володя Второй, помогая убирать навоз. — Машины есть у всех, а лошади — только у очень богатых».

Один сосед не смог смириться с тем, что Володя перешел из категории последнего нищего в категорию очень богатых. Он проник к Володе на участок и насыпал в траву Милке отравы.

«Я траву ей накосил, а он вошел во двор, пока меня не было, и отравы ей кинул», — вспоминает Володя.

Кобыла умерла в тот же день. Володя не растерялся. Он разрезал Милку, вынул из нее все внутренности и повез их на местную ветстанцию. Там сказали, что весь пищевод и желудок у Милки расплавились от яда.

«Я ведь знаю, кто преступник, а что толку?» — возмущается Володя.

С тех пор денег у Володи больше не появилось.

Если вы хотите знать, что нового у доноров костного мозга, оставьте свой адрес ЗДЕСЬ.