Скрытая угроза

Скрытая угроза

Мария Идрисова о болезнях, которые появляются на фоне лечения рака и зачастую остаются незамеченными

Поначалу я думала, что как-то незаметно для себя подвернула ногу. Болело сильно, врач в больнице сделал рентген, сказал, что все в порядке, выписал противовоспалительные таблетки и отпустил. Но наступать на ногу с каждым днем становилось все больнее, а в какой-то момент я начала хромать.

Пришлось обратиться к платному специалисту. Новый рентген, и снова все чисто. На этот раз врач диагностировал поперечное плоскостопие и рекомендовал ортопедические стельки, которые не дали никакого результата. Я рассказала о проблеме гематологу, и она направила меня в НИИ ортопедии имени Вредена. Именно там с помощью МРТ врачи установили некроз таранной кости. Проще говоря, многоочаговое отмирание костных тканей.

Первое, что спросил доктор, когда увидел изображение: «Вы долго принимали гормоны?»

Да… очень долго и в больших дозах. Врач объяснил, что есть три пути развития этой ситуации — самовосстановление, отсутствие динамики либо ухудшение, в случае последнего — операция, а пока — наблюдать. Вскоре анализ костного мозга показал рецидив лейкоза, и меня госпитализировали в стационар, где вновь началась гормонотерапия. Боль в ноге со временем ушла — врач сказал, что ткани восстановились сами.

В онкогематологии в паре с химиотерапией очень часто идет гормональная терапия — глюкокортикостероиды. Первая убивает раковые клетки, вторая защищает организм от различных нежелательных реакций. Но и у гормонов есть собственные последствия.

Одно из них — стероидная глаукома. Ее у меня подозревали еще при лечении первого лейкоза. Но тогда врач-офтальмолог заверил, что в 22 года это невозможно. И решил, что сходство картинки моих глаз с глаукомой — лишь особенности строения. Точно такие же слова я услышала десять лет спустя на приеме офтальмолога, к которому пришлось обратиться из-за внезапного отека глаз, который, как вскоре выяснилось, был симптомом рецидива лейкоза.

По-настоящему глаукому обнаружили и начали спасать мои глаза всего несколько месяцев назад. Произошло это благодаря неравнодушному неврологу в клинике гематологии, к которому я пришла на плановый прием. К тому моменту я стала замечать светящиеся точки в глазах, о которых ему и рассказала. Доктор не проигнорировал жалобу и направил в клинику офтальмологии, теперь я — их постоянный пациент. Глаукома не лечится, утраченные поля зрения уже не вернуть, но обязательно нужно регулярно наблюдаться, чтобы сохранить здоровые участки глаз.

После тяжелого лечения рака у пациентов нередко возникают проблемы со здоровьем, поэтому периодически мы посещаем лора, гинеколога, уролога, офтальмолога и прочих врачей узкого профиля. Начинается прием всегда с краткого рассказа о себе и о пройденном лечении. Именно в этот момент абсолютно все врачи говорят: «Ну, миленький, конечно, такое не проходит бесследно». И очень важно, чтобы доктор отличил временную проблему, которая устраняется симптоматическим лечением, от диагноза — свежего либо уже прогрессирующего.

Я считаю, что решение врача и его действия зависят не только от профессионализма, но и от человечности, желания разобраться по-настоящему, не упустить что-то важное.

Таким оказался тот доктор-невролог, благодаря которому замечательные офтальмологи сохранят мне зрение.

Первая запись, где Маша рассказывает о мыслях накануне трансплантации.

Вторая запись Маши — про перелом в лечении.

Третья запись, где Маша рассказывает, как пациента после пересадки встречают обычные врачи.

Четвертая запись Маши — о ее таблетках, их цветах и размерах.

Пятая запись — о запретах и ограничениях врачей.

Шестая запись о том, каково это — перенести ТКМ прямо в разгар эпидемии.

Седьмая запись — о новом мироощущении, которое дарит лейкоз.

Восьмая запись — о том, как проходят у больных новогодние праздники.

Девятая запись — о неожиданных последствиях трансплантации.

Десятая запись: как меняется отношение окружающих к заболевшему раком.

Одиннадцатая запись — о том, что делать, когда узнал, что у тебя лейкоз.